Кроме того, Нати решила, что они с матерью и дочкой живут в слишком богатом доме, и, по словам Алины, «отдала его [со всей обстановкой] делу революции»{427}. Озадаченной и ожесточенной Натике, которая ненавидела Фиделя и его революцию, удалось спасти немного хрусталя, английского фарфора, столового серебра и других мелочей, оставшихся от «хорошей прошлой жизни», и перевезти их в новое жилье — квартиру на берегу океана. Там, как вспоминает Алина, служанка ставила на стол фарфоровые тарелки и серебряные чаши. Потом, пока Нати, «чавкая», уплетала кашу из кукурузной крупы или другие малоаппетитные блюда, Натика учила Алину правилам хорошего тона, этикета и поведения за столом, время от времени делая неодобрительные замечания по поводу катастрофического состояния, до которого довела Кубу революция Кастро.

По словам Алины, пребывание в этой небольшой квартире оказалось недолгим. Фидель распорядился, чтобы им предоставили значительно лучшее жилье и выделили помощницу Тате — их домработнице. Кроме того, там был гараж для «мерседеса», который продолжала водить Нати.

К 1964 г., поскольку (как полагает Венди Джимбел) Фиделю очень хотелось отделаться от раздражавших его бывшей любовницы и их дочери, он отправил Нати на работу в кубинское посольство в Париже: ей предстояло ознакомиться с химической промышленностью Франции. «Это подстроила Селия», — мрачно сказала Нати{428}.

Селия Санчес была такой же пылкой и опытной революционеркой, как Фидель. С самого начала планирования вторжения из Мексики она стала бесценным членом руководящей команды революционеров. В ходе долгой и тяжелой партизанской борьбы в горах Сьерра-Маэстра Селия делила с Фиделем постель. В Гаване она была его телохранительницей, помощницей и советницей. Ей не раз удавалось помешать встречам Нати с Фиделем, причем не исключено, что она действовала с его ведома и согласия. Нати, однако, предпочитала приписывать это ревности Селии.

Алина язвительно описывала женщину, которая, как ей представлялось, препятствовала общению матери с отцом. По ее мнению, Селия выглядела одновременно смешно и чудовищно. Ее «непокорные» волосы, собранные в конский хвост, свисали с одной стороны «дурацкой» головы, ее отделанная кружевами нижняя юбка всегда выбивалась из-под платья, а «завершающим штрихом к ее портрету были тощие ноги в длинных белых гольфах и туфлях на высоких тонких каблуках»{429}. Алина — а может быть, Нати? — по всей вероятности, не могла понять, как этой невзрачной женщине, не следившей за модой, удалось обойти очаровательную Нати.

Оказавшись в Париже, куда ее сослали, как она считала, Нати погрузилась в водоворот новой жизни, включавшей и «мерседес-бенц», присланный из Гаваны. Она работала в посольстве и пыталась выполнить поручение Кастро — написать доклад, хотя практически ничего не знала о химической промышленности. Чтобы освободить время для работы над проектом, а также для все более активной светской жизни, Нати отправила Алину, которую это сильно огорчило, в школу-интернат в десяти милях от Парижа.

Когда на Кубе стали распространяться слухи о том, что она намеревается остаться за границей, Нати их опровергла, отослав Алину, самого близкого ей человека, домой. Ее приехал встречать в аэропорт Фидель, который повидался с дочерью и забрал подарки (чемодан с французскими сырами и односолодовым виски), присланные ему Нати.

Пять месяцев спустя Нати вернулась в Гавану. Фидель нашел время ее навестить лишь спустя восемь месяцев. Когда он приехал, Нати предъявила ему длинный перечень жалоб, включая отсутствие работы: ее нигде не принимали на службу без санкции Кастро.

На следующий день Фидель назначил ее начальником отдела информации и документации Национального центра научных исследований.

Тогда же Нати, наконец, сказала Алине, что давным-давно покинувший страну Орландо Фернандес не ее папа, и назвала имя настоящего отца. Потом показала Алине дорогие ее сердцу письма Фиделя из тюрьмы на острове Пинос, которые он просил ее сохранить как важные для революции документы, а также как свидетельство их цветущей любви. Нати объяснила дочери, что имя «Алина» — производное от «Лина», имени матери Фиделя. Еще она сказала, что не поехала к Фиделю, когда он звал ее к себе в Мексику, потому что не могла оставить Нину, и в любом случае, добавила Нати, он не мог тогда обеспечить нормальную жизнь женщине с новорожденным ребенком.

В конце концов Алина узнала то, что давно было известно всей Гаване: ее настоящий отец — Фидель Кастро. Но он все еще не отвечал на ее многочисленные письма. «Я не могла привлечь его внимание… и вернуть обратно матери», — вспоминала Алина{430}. В течение следующих двух лет Фидель приглашал ее только дважды, и во время одной встречи сообщил, что она получит фамилию Кастро вместо прежней после внесения изменений в соответствующий закон. А потом добавил, имея в виду Нати: «У твоей мамы есть одна проблема. Она слишком добра. Не будь так добра ни с одним мужчиной»{431}.

Отношения Нати с Фиделем постоянно ухудшались. Алина — и Нати? — недвусмысленно винила в этом Селию Санчес. По словам Алины, Селия постоянно преследовала Нати и вредила ей до самого конца жизни. (Селия умерла в 1980 г.) Что касается родственников Кастро, те с большим уважением относились к Нати в бытность ее «шлюхой» Фиделя, чем тогда, когда она стала лишь его бывшей любовницей.

Подростком Алина была так же красива, как и ее мать, так же язвительна, как Селия, какой она ее себе представляла, так же упряма, как отец, и настолько несговорчива и раздражительна, насколько может быть оставленный без внимания ребенок. С семнадцати лет Алина несколько раз выходила замуж и разводилась.

«Если говорить о браке, я не постоянна, а непостоянна», — любила она острить{432}.

Поначалу Фидель обещал ей быть лучшим отцом, если она прекратит совершать сумасбродные поступки. Потом ее поведение стало ему отвратительно. «В голове не укладывается, как ты могла уйти от ангольского героя войны к артисту балета! — корил он Алину после первого развода перед вторым браком. — Если он танцовщик, значит, наверняка голубой»{433}.

Бурная личная жизнь Алины расстраивала Нати не меньше, чем Фиделя. Когда Алина сказала ей, что беременна, Нати выгнала ее из дома. Материнство на Кубе, где всего не хватало, все сверх всякой меры регламентировалось и регулировалось, было кошмаром. Фидель подарил Мумин, новорожденной дочке Алины, одежду для маленькой девочки, Алине — домашний халат, гигиенический тальк и дал денег на холодильник. Алина старалась использовать любую возможность, чтобы раздобыть достаточно еды. Самые необходимые овощи привозил ей один старик, а она в знак благодарности позволяла ему ласкать свою грудь. Когда Алина вышла замуж за богатого мексиканца, который мог обеспечить ей лучшую жизнь, Фидель отказал ей в выезде из страны. Через некоторое время мексиканец просто исчез из ее жизни, ограниченной бесконечными запретами.