Тоталитарные правительства часто проводят политику узаконенного бандитизма, напоминающего обычаи преступного мира. Это становится особенно очевидным, когда занимающие высокое положение чиновники злоупотребляют своими возможностями, чтобы получить почти полную власть над женщинами, которых они домогаются. Типичным образчиком такого мужчины является Лаврентий Павлович Берия, родившийся в Грузии в крестьянской семье и поднявшийся, продвигаясь по партийной иерархической лестнице, до должности начальника тайной полиции — народного комиссара внутренних дел Советского Союза (1938 г.). После проведения чисток среди сотрудников репрессивных органов Берия установил режим террора, печально известный своими пытками и архипелагом ГУЛАГ, состоявшим из концентрационных лагерей для принудительных работ.

После смерти Сталина Берию судили и позже расстреляли. В ходе судебного разбирательства прокурор упомянул о девяти списках, в которых значились имена шестидесяти двух женщин, и спросил у Берии, были ли они его любовницами. Да, ответил тот, большинство из них были. Болел ли он сифилисом? Болел, но лечил его. А что он может сказать об изнасилованной им четырнадцатилетней школьнице, которая родила от него ребенка? Это не было изнасилованием, настаивал Берия. Девочка сама согласилась вступить с ним в интимные отношения.

Одной из любовниц Берии была молодая грузинка, врач-стоматолог, которую звали Вера. Импозантная женщина, высокая и стройная, смуглолицая и темноглазая, она работала в тюрьме на Лубянке и там же жила в небольшой квартире. Берия навещал Веру у нее дома когда хотел и вынуждал ее быть его сообщницей, а также когда пытал заключенных. Охранник приводил заключенного к Вере в кабинет, якобы для профилактического осмотра. Но как только человек открывал рот, охранник привязывал его к креслу и допрашивал, в то время как Вера сверлила ему зубы. Она это делала до тех пор, пока испытывавший жестокие муки заключенный не кивал головой, соглашаясь немедленно ответить на все вопросы и во всем признаться. Один из противников Сталина позже написал, что смог терпеть эту боль только пятнадцать минут, а потом признал свою вину по всем предъявленным ему обвинениям{407}.

Если только никогда не улыбавшаяся Вера не была настолько же извращенной, как ее любовник, отношения с ним должны были мучить ее так же сильно, как она сама мучила жертвы Берии. Она могла быть знакома по крайней мере с некоторыми из них, вполне возможно, сама разделяла их «еретические взгляды». Вопли подвергавшихся пыткам людей должны были преследовать ее день и ночь, и квартирка в здании на Лубянке не могла служить ей утешением. Вера не имела возможности никуда скрыться ни от Берии, ни от собственной памяти.

Лаврентий Берия является одним из самых впечатляющих примеров политического бандитизма. Поскольку Сталин ему доверял, он был чрезвычайно опасен и могущественен, а власть свою использовал, в частности, для того, чтобы подчинять себе любую женщину, которая ему нравилась. Он коррумпировал государственный аппарат, первоначально создававшийся с таким энтузиазмом, а потом с таким обильным кровопролитием, чтобы гарантировать права всех граждан и равенство женщин; Берия использовал его как инструмент, позволявший ему обеспечивать себя женщинами для собственных сексуальных утех. Сталинизм, персонифицированный в личности Берии, сделал фикцию из принципа равенства полов, извратив идейную суть коммунистических идеалов и тем самым предав бесчисленное множество женщин, некогда верных принципам и полных надежд на лучшее будущее.

Почти два десятилетия спустя совсем в другой части света кубинский руководитель

Фидель Кастро воплотил в жизнь более чистую форму коммунизма, хотя ранний кастроизм отчасти заимствовал сталинскую стратегию. Вся страна была опутана сетью информаторов, шпионивших за своими соседями; студентов поощряли к доносительству на инакомыслящих родителей и преподавателей; гомосексуалистов преследовали как преступников. Права человека не соблюдались. Противников Кастро — мнимых и действительных — пытали и отправляли в тюрьмы на длительные сроки заключения. Эти отвратительные меры во многом свели на нет достижения режима Кастро в области расового и гендерного равенства, решения жилищного вопроса, образования, медицинского обслуживания и социального обеспечения.

Куба, которую Кастро освободил от военного диктатора — президента Фульхенсио Батисты{409}, была печально известна царившей там коррупцией и репрессиями, которые успешно сосуществовали с небольшой развращенной кубинской элитой, задававшей тон общественной жизни на острове. Батиста также приглашал американских гангстеров, чтобы они открывали в Гаване заведения для азартных игр. Меир Лански и другие главари мафии организовали такие потрясающие казино и ночные клубы, что ночная жизнь на Кубе получила широкую международную известность за бьющее через край веселье, жизненную энергию и доступность наслаждений. Кубинский ром пился легко, сигарный дым приятно кружил голову, танцовщицы зажигательно исполняли ритмичные танцы. Молодых и страстных проституток набирали из все более нищавших крестьянских семей. Значительная часть других работавших женщин — 9,8 процента общей численности зарегистрированных работников — служили прислугой или нищенствовали. Другие женщины работали дома в качестве бесплатных домработниц или частично занятых незарегистрированных мелких производителей.

Режим Кастро добился больших успехов в изменении этой ситуации к лучшему благодаря заложенной в его идеологии концепции равенства, а также потому, что сам Кастро уважает женщин и часто им доверяет. В 1974 г. он присутствовал на каждом заседании второго конгресса Федерации кубинских женщин, проходившего в течение пяти дней. Спустя год в День женщин его правительство приняло Семейный кодекс, который запрещал проституцию и работу женщин домашней прислугой, а также провозглашал равенство перед законом всех кубинских граждан — как мужчин, так и женщин{410}.

В социальном плане Кастро продолжает придерживаться в отношении женщин традиционных взглядов и того, что можно от них ожидать. В первом браке с Миртой Диас-Баларт Кастро требовал от жены почти феодальной верности, но при этом, ни секунды не сомневаясь, был готов принести семейную жизнь в жертву революционной деятельности. Он выступает сторонником прочных браков, но закрывает глаза на разводы. Однако со времени собственного развода с Миртой он предпочитал жить с любовницами, а не жениться.

Для женщин, с которыми он был тесно связан, любить мужчину Кастро значило любить великого лидера Кастро. С самого начала революционной борьбы личная жизнь и политическая деятельность были для него неразделимы. Его самая известная любовница, Нати Ревуэльта, стала осознавать это уже после того, как нянчила ребенка, который, как она надеялась, навсегда привяжет к ней его отца.