Надо быть идиотом, что пойти прямо в ловушку Князя. Княгиня будет его. Во второй же вечер его шанса. И он это точно знал.

Наконец успокоенный, Алан вернулся в спальню и, забравшись под одеяло, заснул крепким беспробудным сном.

В преисподней настало четыре дня, и в конференц-зал стали подтягиваться генералы.

Первым пришел Варфоломей, как ни странно, в компании Булата. Сдержанно поздоровавшись с Князем, старший генерал сел на первое по иерархии место по правую руку Самуила. Булат, протормозив парочку минут, словно думая о чем-то глубинном, устроился через стул. Буквально через полминуты прибыли развеявший свои тяжкие думы Казимир и Дементий. Переговариваясь о каких-то мелочах, они заняли свои места. Дементий поприветствовал Князя, Каз ограничился кивком головы, предпочитая более не афишировать свою приевшуюся на сегодня персону. Следом явился Ираклий, переменивший настроение на жуткое недовольство миром. Он плюхнулся между Казимиром и Дементием, жуя свою жвачку и ни с кем не разговаривая, и тут же потянулся к стоящему на столе графину.

Князь медлил начинать. Будто и не замечая, что время подошло, он сидел, положив ногу на ногу, и, погруженный в личные размышления, посасывал из стакана прозрачную жидкость.

Галдеж за столом нарастал, но Самуил по-прежнему хранил молчание. Когда стрелки часов придвинулись к первой четверти пятого, Князь наконец отставил стакан в сторону и, взглядом доливая графин до краев, сложил ладони. Это означало, что он требует внимания.

Карие глаза Князя окинули стол, и, казалось, он не понял одного факта…

В этот момент дверь распахнулась и, стукнувшись о стену, остановилась на трех четвертях оборота петель. В зал шумно вошел Алан.

Он выглядел так, как будто не спал всю ночь и все утро ворочался в бреду высокой температуры. Генералы переглянулись. Ираклий отвел глаза, пряча раздраженную ухмылку от Казимира.

В небрежно натянутых штанах, с болтающимся на одну лишнюю, упущенную по невнимательности дырку, поясом, в помятой рубашке, из-под двух расстегнутых пуговиц которой виднелся медный медальон, непричесанный и небритый Алан шел, слегка покачиваясь, неверной, но обыкновенно гордой и бесстрастной походкой. Он не сказал ни слова и, достигнув цели, уселся на свое пустующее место. Казимир ощутил, как аж на другой конец стола ворвался запревший запах коньячного перегара.

Не обращая ни на кого внимания, Алан положил руки перед собой, глядя в пространство самопогруженными глазами.

— Тебя что, насиловали все утро? — Самуил опустил подбородок и пристально посмотрел на второго генерала.

— Почти, — ответил Алан. Голос получился негромким и хрипловатым. Он не соизволил повернуть голову.

Казимир заметил пробежавшую по лицу Варфоломея тень. Дементий и Булат обменялись многозначительными взглядами.

— Все ясно, — сухо ответил Князь. Его пальцы, нарочито замедленно поигрывая кольцами, легли на столешницу. — И на кой, как думаешь, ты мне таким нужен?.. Вали-ка к себе, и чтоб вечером был как огурец, — велел Самуил.

Алан без звука поднялся и, не прощаясь, пошел к выходу.

— Бул, закрой дверь, — попросил Самуил, отодвигаясь от стола. Сложив ладони на груди, он проследил за движениями третьего генерала. На лице Князя лежала темная печать, однако в глазах не было ни злости, ни раздражения…

Сегодня, ровно в семь часов, Алан открыл глаза и сел на кровати. Два часа мелькнули, как крыло птицы, и, ощущая прохладную бодрость, он будто и не спал вовсе. Вчерашние помыслы улетучились, и Алан, трезвыми глазами взирая на стену, чувствовал, что наконец может соображать вполне здраво.

Однако здоровье ума не приносит утешения тому, кто болен душой. И первым, что мучительно уяснил Алан в это утро, было то, что его воля полностью разбита. И что не сможет он спокойно находиться рядом с Дианой.

Да и кто, собственно, смог бы?.. Лишь амфибии удалось бы игнорировать ее красоту…

Морща лоб, генерал натягивал брюки и с третьего раза сумел застегнуть пуговицу. Что делать, он не знал. Алчный до наслаждений, не испытывающий ничего, кроме моральной усталости от претивших любовниц первой касты, он жадно желал ощущений. Он был голоден до Дианы. Страдая утренней тошнотой, Алан вышел на улицу, соображая, как же ему поступить.

Решение его не предпринимать сегодня никаких действий по отношению к Диане осталось неизменным. Мрачно и безапелляционно рассуждая о том, что Князь подготовил очевидную ловушку, Алан не собирался в нее попадать. И мозги смутно представляли, что все еще может разрешиться удачным поворотом событий, без приложения лишних с его стороны усилий… Вполне возможно.

Шатаясь по элитному кварталу первой касты, Алан преследовал цель изрядно проветриться. И удивительно быстро в его голову пришел выход из положения. Не мешкая лишние минуты вечности, генерал направился на главную адскую площадь.

Ранние, шикарные раскраской утренние бабочки, отлавливающие возвращавшихся с работы ночных демонов, не сразу уловили появление самого красивого генерала ада на отсыревшей под утро площади.

«Алан», — пронеслось среди разговоров и разноцветных глаз сначала с неуверенностью, а потом точно, как решенное уравнение. Второй генерал был перед ними. В полвосьмого утра и совершенно один!.. И вмиг неузнанное сперва лицо расцвело в чужих зрачках самыми яркими и вкусными штрихами адской красоты.

Алан не акцентировал слегка смущенные взгляды своих элитников, разбросанных среди отрядов. Подняв глаза, он увидел, что его заметили и что группа женщин уже подбирается ближе, осторожно, словно боясь спугнуть причудливую выходку фортуны.

Но каково же было изумление женщин, когда генерал сам двинулся им навстречу и, не вынимая рук из карманов кожаной куртки, в которую он кутался от раннего холода, сдержанно поздоровался. И так же сдержанно предложил с ним «прогуляться». Им и всем, кто успел подойти в этот момент.

Идея была поистине блестящей. Чертовски гениально и очень просто: Алан попытался заполнить паузу и унять влечение не качеством, так количеством. Придумав взять сегодня столько женщин, сколько успеет, он вернулся к себе и, достав из бара коньяк, оставил все мысли у дверей своих покоев.

Вскоре в довершение к мыслям у этих же дверей собралась такая толпа девушек, что началась настоящая давка. Прослышавшие от гордых до безумия подруг или запросто поймавшие сплетни, женщины забыли все свои дела и стадом ломанулись ко второму генералу.

В конце концов пришлось сильно гаркнуть.

Он берег голос. И эмоции тоже. Так что на самом деле получилось несильно. Алан элементарно выглянул на улицу и пообещал послать всех к черту, если они не заткнутся. Выбрав себе парочку очередных, посимпатичнее, он снова исчез за своей дверью. Шум сильно поутих, но позже все-таки прорывался несдержанной упряжкой стремящихся внутрь голосов…

К