В конце лета 1925 г. ЦК ВКП (б) уже категорически потребовал от Ф. Э. Дзержинского отправиться в отдых. При этом Политбюро 13 августа определило как дату отпуска (с 15 августа), так и его продолжительность: два месяца[1295]. Этому решению предшествовала длительная борьба с Дзержинским по поводу его отпуска. Решения о необходимости отпуска в 1925 г. неоднократно принимались партийным руководством, но отпуск неизменно откладывался. Только в августе вопрос об отпуске был решен. Сам Дзержинский не желал уходить в отпуск, но в конечном счете смирился, о чем писал Сталину в письме еще 10 августа: «С 15 августа по указанию врачей Пбюро дает мне отпуск. Хочу лечиться, вылечиться и вести борьбу за наш СССР»[1296].

Перед самым отъездом на отдых в Кисловодск Дзержинский получил сведения, что некоторые сотрудники ОГПУ, работающие в бюро пропусков, в столе справок, в других отделах, принимающих посетителей, грубо отвечают на их вопросы. При проверке это подтвердилось. Дзержинский незамедлительно распорядился, чтобы в часы приема посетителей за окошками сидели только начальники управлений и отделов ОГПУ и чтобы они сами давали исчерпывающие ответы на все вопросы посетителей, и непременно в вежливой форме[1297].

Отпуск начался согласно предписанию Политбюро 15 августа[1298]. Из Москвы на поезде Дзержинский приехал на станцию Минеральные Воды, где его встретили секретарь Терского окружного комитета партии С. О. Котляр, директор курортов кавказских минеральных вод С. А. Мамушин и начальник Терского окружного отдела ОГПУ Ф. Т. Фомин. По дороге в Кисловодск Дзержинский буквально забросал их вопросами о кавказских санаториях, их пропускной способности и возможности перевода на круглогодичную работу, а также об условиях труда работающих там[1299].

В Кисловодске Ф. Э. Дзержинский поселился на даче «Карс»[1300], построенной здесь в 1912 г. по проекту известного к этому времени Эммануила Багдасаровича Ходжаева для Аслана Александровича Тарасова, известного и богатого армавирского купца[1301]. Для Дзержинского и приезжающей позднее жены был подготовлена квартира из трех комнат, занимавшая весь второй этаж дачи. Однако Дзержинский отказался от этого предложения, заняв только одну комнату[1302].

Отдых, как часто это было, совмещался с работой. Дзержинский общался с чекистами, которые находились на лечении в Кисловодске. Решал их бытовые проблемы, разъяснял различные моменты. Особенно часто он общался с В. Р. Менжинским, тоже лечившимся в то время в Кисловодске. 25 августа он настоял на продлении отдыха Менжинского до конца октября 1925 г., написав соответствующее письмо в ЦК[1303]. Вместе с Менжинским и Фоминым он посетил Медовый водопад, поднялся на гору Машук.

Позднее приехала его жена, которую он встретил на железнодорожном вокзале в Минеральных Водах. Для встречи он принарядился в белую полотняную рубашку, белые парусиновые брюки, сандалии и белую, кавказскую, с большими полями, шляпу. У него было хорошее настроение, и уже с женой в Кисловодске они совершали ежедневные прогулки, побывав в замке «Коварство и любовь», «на Малом и на Большом седле, и в других местах. Но излюбленным местом их прогулок были Красные камни, неподалеку от дачи, где на одной из скал высечен барельеф Владимира Ильича»[1304]. Это изображение было торжественно открыто на скалах Машука 29 июля 1925 г. в присутствии секретаря крайкома партии А. И. Микояна, С. М. Буденного, командующего войсками СКВО И. П. Уборевича. Среди мест, которые посетил Дзержинский с женой в этот отпуск на Кавказе, были также «Храм воздуха», «Красное солнышко», Медовый водопад, Кольцо-гора, Пятигорск[1305].

Позднее Дзержинский продолжил отпуск в Крыму в доме отдыха «Мухалатка», который находился недалеко от Фороса. Ранее в нем он уже отдыхал. Здесь в это время отдыхали многие видные советские деятели: Ворошилов, Сталин, Микоян, Фрунзе, Кон и т. д. Особенно близко он общался здесь с Микояном. Анастас Иванович вспоминал: «Летом 1925 г. я с женой и двумя малыми детьми был в доме отдыха «Мухалатка», который находится недалеко от Фороса в сторону Ялты. Я застал там Дзержинского с женой, Фрунзе с женой, которая была больна туберкулезом[1306], старого революционера Феликса Кона с женой и некоторых других. Фрунзе был страстным охотником, поэтому он вскоре уехал в Азербайджан, в ленкоранские степи. Он рассказывал, что там были замечательные места для охоты. С Дзержинским до этого я был знаком по деловым встречам. Здесь же мы сблизились, виделись ежедневно, гуляли в замечательном парке вокруг дома отдыха. Во время прогулок много беседовали. Настроение у всех было хорошее, отдыхали отлично. Совершили мы с Дзержинским и два путешествия по Крыму. Один раз на машинах мы поехали через Ялту в Бахчисарай. В другой раз посетили винодельческий завод «Массандра». Теперь это очень большой комбинат с новым производственным корпусом. Тогда же был маленький, но достаточно знаменитый качеством своих вин завод. При ознакомлении с заводом дирекция и виноделы пригласили нас на дегустацию вин. Там был старый винодел Егоров. Ему уже 90 лет. Он работал виноделом еще при князе Голицыне, ведая винодельческими имениями царя. Всей программы дегустации мы не выполнили, хотя давали нам неполные бокалы вина. Но сортов вин было много, так что ударило нам в голову. Наше настроение было настолько веселым, что Дзержинский даже запел. До этого я не знал, что Дзержинский так хорошо поет. По вечерам в доме отдыха мы иногда играли в «дурачка». Оказывается, Дзержинский этой игре еще в тюрьме научился. Она отвлекала от всяких мыслей, и Дзержинский очень увлекался ее смешной стороной. Мы играли с ним в одной паре. Он из цветной бумаги сделал корону для «дурачка» и с большим удовольствием надевал ее на голову проигравшего… Дзержинский уезжал с отдыха окрепшим, успокоенным»[1307].