До сих пор нам везло. От них не было ни слова о своем принце. Если ситуация изменится, наша стратегия заключалась в том, чтобы свалить все на Саймона, дать им понять, что правосудие уже свершилось.

Рискованно. Но это было лучшее решение, которое у нас было.

Мише, я знал, думала о такой возможности больше, чем она сама.

— Мы нашли еще кое-кого, — сказала Кетура, возвращая мое внимание к совещанию. — Во время последней вылазки.

Я моргнул и повернулся к ней.

— Кто-то важный?

Ее лицо ожесточилось, как будто она только что учуяла что-то очень неприятное.

— Кое-кто, с кем, я думаю, ты захочешь поговорить.

КЕЙРИС ВЫГЛЯДЕЛ УЖАСНО. Но, с другой стороны, было бы немного досадно, если бы он не выглядел так, после нескольких часов допроса Кетурой и воинами Вейла.

Он посмотрел вверх через решетку, на его лицо упал луч лунного света, и он прищурился, глядя на меня своим опухшим глазом.

— О. — Его рот искривился в кривой ухмылке, жалком подобии его обычной улыбки. — Привет. Извини, я не буду очень полезен. Я уже все им рассказал.

— Я так и думал.

Я сел на стул перед решеткой, положив локти на колени. Позади меня Орайя тоже проскользнула в комнату, задержавшись в тени у стены.

Я обнаружил удовлетворение в том, как его лицо превратилось в настоящий ужас, когда он увидел ее. Ей это тоже было приятно — я чувствовал это наряду со своим собственным чувствами.

— И что же? — спросил он. — Ты пришел сюда, чтобы казнить меня?

Он встал, словно готовясь встретить смерть стоя.

— Нет, — сказал я. — Мое время слишком дорого для этого.

На лице Кейриса промелькнуло замешательство.

— Тогда зачем?

— Кетура и Вейл хотели казнить тебя. — Я кивнул в сторону Орайи. — Твоя королева хотела тебя казнить.

Кровожадная маленькая особа, какой она была.

— Но, — сказал я, — мне удалось убедить их в обратном.

Он нахмурил брови.

— Ты…

— Я хотел убедиться, что увижу твое лицо, когда ты поймешь, что тот, кого ты предал, спас тебе жизнь, — сказал я. — И еще я хотел убедиться, что ты знаешь, что это не милосердие. На самом деле, королева, которая хотела убить тебя, скорее всего, была милосердной.

Я встал, мой силуэт отбрасывал тень на фигуру Кейриса. Я возвышался над ним. Он и сам не был маленьким, но сейчас казался таким.

Я полагал, что он всегда таким был.

Но как он мог быть другим?

Всю свою жизнь он провел в страхе. Он научился выживать, сгибая позвоночник, чтобы поместиться в клетку. На какое-то время он смог превратить себя в нечто большее.

На какое-то время.

Но как только он оказался перед возможностью снова стать рабом, он просто не смог вернуться назад. Никакие ценности не были достаточно сильны, чтобы вытеснить этот страх.

Я не был уверен, лучше или хуже от того, что я это понял.

Он опустил глаза. В них был стыд, настоящий стыд.

— Я заслуживаю казни, — сказал он.

— Так и есть. Вот почему ты не будешь казнен. И еще… — Я наклонил голову и улыбнулся ему, достаточно широко, чтобы обнажить клыки. — Я думаю, что когда-нибудь ты можешь быть полезен. Поэтому ты будешь заперт в Тазраке. Проведешь там десяток-другой лет, пока я не решу, нужен ли ты мне для чего-то. Те, кому есть что доказывать, — самые полезные.

Его глаза снова поднялись и встретились с моими. Его рот открылся, но он ничего не сказал.

— Если ты раздумываешь, благодарить меня или нет, — сказал я. — Я думаю, что ответ, скорее всего, нет.

Он закрыл рот. Но через минуту все же сказал:

— Спасибо.

Я негромко рассмеялся. Я начал отворачиваться, но он сказал:

— Ты действительно думаешь, что у вас двоих все получится?

Я остановился. Мы с Орайей обменялись взглядами.

Я обернулся.

— Ты об этом? — спросил я.

Я увидел эмоцию на лице Кейриса в тот момент, когда он увидел спину Орайи — знак Наследника, видневшийся над вырезом ее блузки, прежде чем она тоже повернулась к нему.

Его глаза расширились.

Я тихонько засмеялся и расстегнул две верхние пуговицы пиджака, открыв и свой знак.

— Они новые, — сказал я. — Нравятся?

— Ты сделал это, — вздохнул он.

Потрясение на его лице было таким искренним. Либо он жил в настоящей изоляции, где бы он ни прятался, либо до него дошли слухи, и он решил, что мы врем. Любой из этих вариантов меня позабавил.

— Мы сделали, — сказала Орайя.

Он побледнел.

— Что? — сказал я. — Теперь ты понимаешь, что выбрал не ту сторону?

Я шутил лишь наполовину, потому что Кейрис действительно выглядел так, словно сомневался во всем, что считал истиной. Он играл по правилам игры Некулая до самого конца, считая, что это единственная стратегия, которая может принести победу.

И вот мы здесь, с коронами на головах, разнесли в пух и прах всю игровую доску.

Он тихо сказал:

— Да. Я понял.

— Тебе повезло, — сказал я. — Саймон бы с тебя уже шкуру содрал.

Я начал отворачиваться, но он снова позвал:

— Подожди.

Теперь мне уже не терпелось.

Я обернулся, подняв брови в ожидании.

— Септимус еще не закончил, — сказал он, затем поднял руки, словно защищаясь. — Я рассказал Кетуре все, что знаю. Больше у меня нет никаких фактов. Я просто… Это чувство. Я знаю это. Он делает нечто огромное, Райн. Я не знаю, что именно. Но не теряй бдительности.

Моя ухмылка исчезла. Мы с Орайей снова обменялись взглядами. Она подняла брови, словно говоря: Видишь? Разве я тебе не говорила?

Я ответил ей ровным взглядом: Да. Ты мне говорила.

— Ну что ж, — сказал я Кейрису. — Мы будем готовы к встрече с ним. Когда бы он ни решил появиться.

Это правда. Что еще нам остается делать?

Я закрыл за нами дверь, и мы ушли, оставив Кейриса одного в темноте.

Глава

78

Орайя

Я нервничала.

Я стояла перед зеркалом, проводя перед ним немало времени, что граничит с неловкостью.

Могу признать, что выглядела я хорошо. Маленькая армия слуг позаботилась об этом: нанесли макияж, уложили волосы, уточняя и моделируя моё тело, чтобы отчетливо выделялся каждый изгиб моего тела в этом платье. Хотя, я определенно не могла взять на себя заслугу в том, что это платье выглядело так хорошо. Это было нечто большее, чем произведение искусства. Даже более великолепное, чем тот наряд, что я носила на свадьбе Вэйла и Лилит.

Оно было темно-фиолетовым,