несколько лодок одновременно. Праздничную ладью, усыпанную цветами и освещённую фонарями, встречали несколько стражей с выбритыми налысо головами. На шеях их покоились толстые, спирально-закрученные жгуты, вырезанные из камня, — так называемые гривны покорности, которые подавляли магические способности всех прирождённых волшебников. Ещё завидев издали, как к ладье приближаются охранники, Бел-Атар порядком занервничал. Что и говорить о Лили, которая не находила себе места с тех самых пор, как братство покинуло ставку Белой Семёрки.

Пока охранники привязывали ладью, Касарбин незаметно постучал два раза по крышке деревянного ящика, подавая для Момо сигнал о том, что представление началось. Возле парадных ворот в Янтарную башню уже толпился народ, и, пока стражи помогали причалившим спуститься на берег, к процессии подошли небесники низкого ранга.

— Добро пожаловать, достопочтенные, — поклонился мужчина средних лет, чьё зрение ещё не до конца исчезло, но уже оставляло желать лучшего.

Лили и Бел-Атар, тело которого было укутано в поношенную робу и старый плащ по примеру всех прокажённых, встали рядом и молча кивнули.

— Могу я изучить вашу перламутровую таблицу? — поинтересовался жрец.

Лили медленно и чинно извлекла из просторного рукава церемониального облачения упомянутую табличку и протянула её мужчине. Тот ощупал предмет, убедился в его подлинности, а затем вернул девушке.

— Вас ждут, достопочтенные, — он поклонился снова, и гости поклонились в ответ.

Лили пришлось сразу посеменить за жрецом, а Касарбин метнулся к ладье, выгружать ящик, который нужно было любой ценой доставить в Янтарную башню.

— В чём дело? — недоверчиво изрёк небесник, когда понял, чем именно занимается посетитель.

— Там мои вещи, я никак не могу их бросить… — Лили принялась оправдываться, только звучала она совсем неубедительно.

— Вещи? Будет с ними, они вам пока не пригодятся, достопочтенные. Наши слуги о них позаботятся.

— Нет! — вскрикнула Лили, впрочем, её голос изменился, сделавшись настойчивым и требовательным. — Это самая моя сокровенная ценность! Мумия прабабки! Я родом из дома Тёмных Ручьёв, и наш народ хранит останки предков поближе к сердцу, я не посмею разлучиться с ней.

— А? Да, имеется такое верование, — хихикнул жрец.

Кажется, он не был ни удивлён, ни возмущён выходками приезжей, просто малость озадачен, ведь от старших не поступало никаких распоряжений касательно поклажи.

— Что ж, вносите. Мы здесь знаем, что это такое — поистине соблюдать традиции. Вы, юная госпожа, по душе придётесь настоятелям.

Бел-Атар в поте лица старался затащить тяжеленный ящик на берег, что, в свою очередь, создавало новые проблемы, ибо пот — прекрасный растворитель. Если художник и дальше возьмётся напрягаться с такой же силой, то вся его маскировка испортится и отклеится от кожи.

— Очень не хватает Ватрушки, он должен был быть с нами, — похрипел мужчина.

Видя, как пыхтит несчастный хворый, небесник приказным тоном возвестил:

— Гураб! А ну-ка помоги, чего стоишь!

Гураб тут же ухватился за ручку с противоположной стороны ящика и с лёгкостью выгрузил его на берег.

Лили и жрец шагали впереди, а Бел-Атар вынужден был разделить ношу с охранником, поэтому молодой человек степенно ступал за главными действующими лицами и искоса поглядывал на бесстрастную мину гигантского раба. Его глаза, когда оказывались напротив редких потоков света, начинали подозрительно блестеть тёмно-синим цветом, будто принадлежали неведомой породе кошек или птиц. У Касарбина от подобного зрелища аж мурашки побежали по спине, и его судорожно передёрнуло под одеждой.

На заключительной ступени лестницы Владычицу янтаря «со свитой» уже дожидался весь цвет храма: тут расположились и три настоятеля, и верховный жрец, и другие почтенные небесники. Все они возбуждённо перешёптывались и переминались с ноги на ногу.

Лили аккуратно поклонилась главному небеснику, он в ответ поклонился ей. Затем жрец принял перламутровую табличку из рук гостьи, и жестом пригласил девушку пройти внутрь храма, и всё это происходило в полнейшем молчании. Вокруг установилась такая поразительная тишина, что Касарбину подумалось, что если сейчас у него внезапно заурчит живот — то это повергнет в настоящий шок всех присутствующих, потому как прозвучит, словно раскаты дьявольского грома.

Огромные двустворчатые двери отворились, и первые жрецы просочились внутрь здания, маня Лили за собой. Однако, как на зло, никто не приглашал Бел-Атара переступить порог, и, согласно древним и могучим чарам, он не сумел последовать за девушкой. Если бы раб-охранник потащил ящик с Момо вперёд, то лазутчиков бы раскрыли на месте, поэтому Лили затеяла переполох. Её уже под ручку сопровождал третий настоятель, тот самый, которого она видела в «Сказочном дворце», и девушка взмолилась:

— Достопочтенный небесник, прошу вас, позвольте мне проститься с братцем. Он отпустил меня в Янтарную башню несмотря на то, что я — его единственная родня. Его терзает тяжкая болезнь, позвольте же мне…

Первым обратил какое-то внимание на «недужного» главный жрец. Небесник, облачённый в белую шёлковую рясу до пола, медленно подплыл к замаскированному Касарбину, который жадно вцепился в ручку ящика и не желал передавать ношу охраннику. Молодой человек отчаянно сопротивлялся, но рабу-гиганту не составило великого труда проволочить его по полу совместно с сундуком, так далеко, что обливающийся по́том иноземец уже упёрся сапогом в порог. Небесник взялся обнюхивать пришельца, что привело Лили в ещё большее волнение:

— Дедушка, прошу! Молю, позвольте мне проститься с братцем, а ему — с нашей прабабкой! Я век не забуду вашу доброту!

Заклятье покрова благонадёжности, наконец, сработало. Последние слова подействовали на старого пройдоху, и он раздражённо махнул рукой на незрелых юнцов, учинивших столь бестолковую, суетную возню в день празднества древних богов.

— А! Проходите! Хорош уже поднимать шум! Вреда от этого не предвидится.

— Да… не предвидится, — поддержал третьего настоятеля главный небесник, продолжающий с наслаждением обнюхивать Касарбина. — Ибо это божественное провидение принесло нам гостей.

Прозвучали заветные слова, и художник без каких-либо помех перешагнул порог Янтарной башни, попутно полностью передавая опеку над ящиком рабу-охраннику. Лили прильнула к Бел-Атару, и молодой человек вышептал ей на ухо:

— Будь осторожна, сестра. Отныне вручаю тебя всевышним небожителям. Прошу их позаботиться о твоей жизни.

— Будь счастлив, братец, — печально вымолвила Лили.

Она оплела руками шею Бел-Атара и крепко прижалась к его плечу, а он в ответ обхватил перебинтованными конечностями девичью спину. В следующий миг Бел-Атар уже снова переступил порог Янтарной башни, однако двигался он в обратном направлении — на выход. Как только мужчина оказался снаружи, за ним тут же захлопнулись двери. В его душе бушевали шквальные волны, пока он смотрел на совершенно ровную сегодня, безмятежную поверхность моря. Задания, что придумала Глава для членов братства, — слишком сложные, чрезмерно опасные. Как справится Лили в одиночестве с подобным давлением?

Пока Касарбин возвращался на пристань,