интеллекта самого низкого из небесных кругов (лунного) происходит активный или действенный интеллект, который входит в тело и разум отдельных людей. Человеческий разум состоит из двух элементов. Один - пассивный или материальный интеллект - способность и возможность мыслить, составляющая часть тела и умирающая вместе с ним (нервная система?). Другой - активный интеллект - божественный приток, который активирует пассивный интеллект в действительную мысль. Этот активный интеллект не имеет индивидуальности; он один и тот же во всех людях; и только он один бессмертен.109 Аверроэс сравнивает действие активного интеллекта на индивидуальный или пассивный интеллект с влиянием солнца, свет которого делает светлыми многие предметы, но сам остается везде и всегда одним.110 И как огонь тянется к горючему телу, так и индивидуальный интеллект стремится к единению с Активным Интеллектом. В этом единении человеческий разум становится подобен Богу, ибо он потенциально вмещает в себя всю вселенную; поистине, мир и его содержимое не имеют для нас ни существования, ни смысла, кроме как через постигающий их разум.111 Только постижение истины с помощью разума может привести разум к тому единению с Богом, которого суфии думают достичь с помощью аскетической дисциплины или опьяняющего танца. Аверроэс не имеет никакого отношения к мистицизму. Его представление о рае - это спокойная и доброжелательная мудрость мудреца.112

К такому выводу пришел и Аристотель; и, конечно, теория активного и пассивного интеллекта (nous poietikos и nous pathetikos) восходит к аристотелевской De Anima (iii, 5) в интерпретации Александра Афродисийского и Фемистия Александрийского, преобразованной в теорию эманации неоплатоников и переданной в философской династии через аль-Фараби, Авиценну и Ибн Баджжа. Здесь в конце, как и в начале, арабская философия была неоплатонизирована Аристотелем. Но если у большинства мусульманских и христианских философов доктрины Аристотеля были расширены в розницу, чтобы удовлетворить потребности теологии, то у Аверроэса магометанские догмы были сведены к минимуму, чтобы согласовать их с Аристотелем. Поэтому Аверроэс имел большее влияние в христианстве, чем в исламе. Его мусульманские современники преследовали его, мусульманское потомство забыло его и позволило большинству его работ быть утраченными в их арабской форме. Евреи сохранили многие из них в переводе на иврит, а Маймонид последовал по стопам Аверроэса в стремлении примирить религию и философию. В христианстве "Комментарии", переведенные на латынь с иврита, питали ересь Сигера де Брабанта и рационализм Падуанской школы и угрожали основам христианской веры. Св. Фома Аквинский написал свои "Суммы", чтобы остановить этот аверроистский поток; но он последовал за Аверроэсом в методе своих "Комментариев", в разнообразных интерпретациях Аристотеля, в выборе материи в качестве "принципа индивидуации", в символическом объяснении антропоморфных текстов Писания, в признании возможной вечности мира, в отвержении мистицизма как достаточного основания для теологии и в признании того, что некоторые догматы религии находятся вне разума и могут быть приняты только верой.113 Роджер Бэкон ставил Аверроэса рядом с Аристотелем и Авиценной и добавлял с характерным преувеличением: "Философия Аверроэса сегодня [ок. 1270 г.] пользуется единодушным одобрением мудрых людей".114

В 1150 году халиф Мустанджид в Багдаде приказал сжечь все философские труды Авиценны и Братьев Искренности. В 1194 году эмир Абу Юсуф Якуб аль-Мансур, находившийся в то время в Севилье, приказал сжечь все труды Аверроэса, кроме нескольких по естественным наукам; он запретил своим подданным изучать философию и призвал их бросать в огонь все философские книги, где бы они ни были найдены. Эти указания были с готовностью исполнены народом, который возмущался нападками на веру, которая для большинства из них была самым дорогим утешением в их измученной жизни. Примерно в это время Ибн Хабиб был предан смерти за изучение философии.115 После 1200 года ислам стал сторониться спекулятивной мысли. По мере того как политическая власть в мусульманском мире падала, он все чаще обращался за помощью к богословам и юристам ортодоксии. Помощь была оказана, но в обмен на подавление независимой мысли. Но и этой помощи не хватило для спасения государства. В Испании христиане продвигались от города к городу, пока только Гранада не осталась мусульманской. На Востоке крестоносцы захватили Иерусалим, а в 1258 году монголы взяли и разрушили Багдад.

IX. ПРИХОД МОНГОЛОВ: 1219-58 ГГ.

История в очередной раз подтвердила истину, что цивилизованный комфорт влечет за собой завоевание варваров. Сельджуки привнесли новую силу в восточный ислам; но и они поддались легкости и позволили империи Малик-шаха распасться на автономные королевства, блестящие в культурном и слабые в военном отношении. Религиозный фанатизм и расовая неприязнь разделили народ на ожесточенные секты и помешали любой объединенной защите от крестовых походов.

Тем временем на равнинах и в пустынях северо-западной Азии монголы процветали благодаря лишениям и первобытному плодородию. Они жили в палатках или под открытым воздухом, ходили за своими стадами на свежие пастбища, одевались в воловьи шкуры и со смаком изучали военное искусство. Эти новые гунны, как и их сородичи восемь веков назад, были знатоками кинжала и меча, а также стрел, пущенных с их летающих коней. Если верить христианскому миссионеру Джованни де Пьяно Карпини, "они едят все съедобное, даже вшей";116 и они не испытывают такого же отвращения к питанию крысами, кошками, собаками и человеческой кровью, как наши самые культурные современники к питанию угрями и улитками. Дженгиз-хан (1167-1227), то есть Великий Царь, суровыми законами превратил их в неодолимую силу и повел их на завоевание Центральной Азии от Волги до Китайской стены. Во время отсутствия Дженгизхана в его столице Карокоруме один из монгольских вождей восстал против него и заключил союз с Ала ад-Дином Мухаммадом, шахом независимого государства Хорезм. Дженгиз подавил восстание и направил шаху предложение о мире. Предложение было принято, но вскоре после этого два монгольских купца в Трансоксиане были казнены как шпионы правителем Отрара Мухаммадом. Дженгиз потребовал выдать правителя; Мухаммад отказался, обезглавил главу монгольского посольства, а остальных членов отправил обратно без бород. Дженгиз объявил войну, и началось монгольское вторжение в ислам (1219).

Армия под командованием сына хана Джуджи разбила 400-тысячное войско Мухаммада при Джанде; шах бежал в Самарканд, оставив 160 000 своих людей мертвыми на поле боя. Другая армия под командованием сына Дженгиза, Джагатая, захватила и разграбила Отрар. Третья армия под командованием самого Дженгиза сожгла Бохару дотла, изнасиловала тысячи женщин и уничтожила 30 000 человек. Самарканд и Балх сдались под его натиском, но подверглись грабежам и массовому истреблению; спустя целое столетие Ибн Батута описал эти города как все еще лежащие в значительной степени в руинах. Сын Дженгиза Туле провел 70 000 человек через Хурасан, разоряя каждый