город на своем пути. Монголы сажали пленников в свои фургоны и ставили их перед выбором: сражаться со своими товарищами впереди или быть зарубленными сзади. Мерв был захвачен вероломством и сожжен дотла; его библиотеки, слава ислама, были сожжены в огне; его жителям было позволено выйти через ворота со своими сокровищами, только чтобы подвергнуться резне и детальному ограблению; эта резня (по утверждению мусульманских историков) длилась тринадцать дней и унесла 1 300 000 жизней.117 Нишапур долго и храбро сопротивлялся, но сдался (1221 г.); там были убиты все мужчины, женщины и дети, кроме 400 ремесленников-художников, которых отправили в Монголию; головы убитых были сложены в жуткую пирамиду. Прекрасный город Райя с его 3000 мечетей и знаменитыми гончарными печами был разрушен, а все его население было предано смерти (рассказывает мусульманский историк).118 Сын Мухаммеда Джелал уд-Дин собрал новую армию турок, дал сражение Дженгизу на Инде, потерпел поражение и бежал в Дели. Герат, восставший против своего монгольского правителя, был наказан вырезанием 60 000 жителей. Такая жестокость была частью военной науки монголов; они стремились парализующий ужас в сердцах последующих противников и не оставляли возможности для восстания среди побежденных. Политика удалась.

Дженгиз вернулся в Монголию, насладился своими 500 женами и наложницами и умер в постели. Его сын и преемник Оготай послал орду из 300 000 человек, чтобы захватить Джелал уд-Дина, который сформировал другую армию в Диарбекре; Джелал был разбит и убит, а беспрепятственные монголы опустошили Азербайджан, северную Месопотамию, Грузию и Армению (1234). Услышав, что в Иране вспыхнуло восстание под предводительством ассасинов, Хулагу, внук Дженгиза, провел монгольскую армию через Самарканд и Балх, разрушил оплот ассасинов в Аламуте и направился к Багдаду.

Аль-Мустасим Биллах, последний из аббасидских халифов Востока, был ученым, скрупулезным каллиграфом, человеком образцовой мягкости, преданным религии, книгам и благотворительности: это был враг по вкусу Хулагу. Монгол обвинил халифа в укрывательстве мятежников и отказе от обещанной помощи против ассасинов; в качестве наказания он потребовал подчинения халифа Великому хану и полной демилитаризации Багдада. Аль-Мустасим ответил хвастливым отказом. После месяца осады аль-Мустасим послал Хулагу подарки и предложение сдаться. Соблазненный обещанием помилования, он и двое его сыновей сдались монголу. 13 февраля 1258 года Хулагу со своими войсками вошел в Багдад и начал сорокадневный грабеж и резню; 800 000 жителей, как нам сообщают, были убиты. Тысячи ученых, деятелей науки и поэтов пали в беспорядочной резне; библиотеки и сокровища, накопленные веками, были разграблены или уничтожены за неделю; сотни тысяч томов были уничтожены. В конце концов халиф и его семья, вынужденные раскрыть тайну своих секретных богатств, были преданы смерти.119 Так закончился халифат Аббасидов в Азии.

Хулагу вернулся в Монголию. Его армия осталась, и под командованием других генералов она двинулась на завоевание Сирии. У Айн-Джалута она встретила египетскую армию под командованием мамлюков Кутуза и Бейбарса и была уничтожена (1260). Повсюду в исламе и Европе люди всех вероисповеданий ликовали; чары страха были сняты. В 1303 году решающая битва под Дамаском положила конец монгольской угрозе и спасла Сирию для мамлюков, а возможно, и Европу для христианства.

Никогда еще в истории цивилизация не получала столь внезапного и столь сокрушительного удара. Варварское завоевание Рима растянулось на два столетия; между каждым ударом и следующим было возможно некоторое восстановление; и германские завоеватели уважали, а некоторые пытались сохранить умирающую империю, которую они помогли разрушить. Но монголы пришли и ушли в течение сорока лет; они пришли не для того, чтобы завоевать и остаться, а чтобы убивать, грабить и увозить добычу в Монголию. Когда их кровавый поток схлынул, они оставили после себя фатально подорванную экономику, разрушенные или засоренные каналы, школы и библиотеки в пепле, правительства, слишком разобщенные, бедные и слабые, чтобы управлять, и население, разрезанное пополам и разбитое в душе. Эпикурейская праздность, физическое и умственное истощение, военная некомпетентность и трусость, религиозное сектантство и мракобесие, политическая коррупция и анархия, кульминацией которых стал разрозненный крах перед внешним нападением - все это, без изменения климата, превратило Западную Азию из мирового лидера в нищего, из сотни кишащих и культурных городов Сирии, Месопотамии, Персии, Кавказа и Трансоксианы в нищету, болезни и стагнацию современности.

X. ИСЛАМ И ХРИСТИАНСТВО

Расцвет и упадок исламской цивилизации - одно из главных явлений истории. На протяжении пяти веков, с 700 по 1200 год, ислам лидировал в мире по силе, порядку и масштабам правления, по утонченности нравов, по уровню жизни, по гуманному законодательству и религиозной терпимости, по литературе, учености, науке, медицине и философии. В архитектуре он уступил пальму первенства в двенадцатом веке европейским соборам, а готическая скульптура не нашла соперников в сдерживаемом исламе. Мусульманское искусство исчерпало себя в декоре, страдало от узости диапазона и однообразия стиля, но в пределах, установленных им самим, оно никогда не было превзойдено. В исламе искусство и культура были более распространены, чем в средневековом христианстве; короли были каллиграфами, а купцы, как и врачи, могли быть философами.

В сексуальной морали в эти века христианство, вероятно, превосходило ислам, хотя выбирать было не из чего; христианская моногамия, как бы ни уклонялись от нее на практике, удерживала сексуальный импульс в рамках и постепенно повышала статус женщины, в то время как ислам омрачал лицо женщины пурдой и чадрой. Церкви удалось ограничить разводы; а гомосексуальные развлечения, похоже, никогда не достигали даже в Италии эпохи Возрождения того распространения и свободы, которые им позволял не магометанский закон, а мусульманская жизнь. Мусульмане, похоже, были лучшими джентльменами, чем их христианские коллеги; они чаще держали свое слово, проявляли больше милосердия к побежденным и редко были виновны в такой жестокости, как при взятии Иерусалима христианами в 1099 году. Христианское право продолжало использовать испытание боем, водой или огнем, в то время как мусульманское право развивало передовую юриспруденцию и просвещенную судебную систему. Магометанская религия, менее оригинальная, чем еврейская, менее склонная к эклектизму, чем христианская, сохранила свое вероучение и ритуал более простыми и чистыми, менее драматичными и красочными, чем христианские, и сделала меньше уступок естественному многобожию человечества. Она напоминала протестантизм, презирая помощь и игру, которую средиземноморская религия предлагала воображению и чувствам; но в своем изображении рая она склонялась перед народным чувством. Она почти не подвергалась сакрализации, но впала в узкую и отупляющую ортодоксию как раз тогда, когда христианство вступало в самый бурный период католической философии.

Влияние христианства на ислам практически ограничивалось религией и войной. Вероятно, от христианских образцов произошли магометанский мистицизм, монашество и поклонение святым. Фигура и история Иисуса тронули