— Мост Джорджа Вашингтона, — ответила Мариан Карвер. — Илипросто Эм-дэ-ве, если ты — местный.

Мало того, что он видел перед собой мост, по которому онипопали в Луд, так и отец Каллагэн отправился в свои странствия по пешеходномумостику, который перекинули через реку рядом с МДВ. Роланд помнил эту частьистории отца Каллагэна, помнил очень хорошо.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить? — спросила Нэнси. Он ужесобрался ответить отказом, но отметил, как кружится у него голова, и передумал.Что-нибудь он бы и выпил, но лишь для того, чтобы очистить мозги от тумана, разуж требовалась ясность мыслей.

— Чая, если он у вас есть. Горячего, крепкого чая, с сахаромили медом. Найдется такой у вас?

— Найдется, — Мариан нажала кнопку на столе. Заговорила скем-то, кого Роланд не видел, и тут же женщина в приемной, та самая, что вродебы говорила сама с собой, поднялась из-за стола.

Заказав горячие напитки и сэндвичи, Мариан наклониласьвперед и поймала взгляд Роланда.

— Мы хорошо встретились в Нью-Йорке, Роланд, я этому рада,но наше время здесь… не жизненно важное. И, подозреваю, вы знаете, почему.

Стрелок обдумал ее слова, потом кивнул. С некоторойосторожностью, но за долгие годы осторожность в какой-то степени стала частьюего натуры. Среди его друзей были такие, скажем, Алан Джонс или Джейми Декарри,кто обладал врожденной осторожностью, но к Роланду это не относилось. Роландпредпочитал сначала стрелять, а уж потом задавать вопросы.

— Нэнси попросила вас прочитать надпись на табличке в СадуЛуча, — продолжила Мариан. — Вы…

— Сад Луча, скажите, Бог! — вмешался Карвер. В коридоре, попути в кабинет дочери, он прихватил трость с подставки, стилизованной подслоновью ногу, и теперь ударил набалдашником по ковру, подчеркивая важностьсвоих слов. Мариан все терпеливо снесла. — Скажите, Бог-бомба!

— Недавняя дружба моего отца с преподобным Харриганом,который читает проповеди на углу под нами, не самое знаменательное событие вмоей жизни, ну да ладно. Так вы прочитали надпись на табличке, Роланд?

Он кивнул. Нэнси Дипно использовала какое-то другое слово,знак или сигул, но, как он понимал, речь шла об одном.

Английские буквы переменились в буквы Высокого Слога. Я смогпрочитать ее очень хорошо.

— И что так написано?

— «ОТ „ТЕТ КОРПОРЕЙШН“ В ЧЕСТЬ ЭДУАРДА КАНТОРА ДИНА И ДЖОНА„ДЖЕЙКА“ ЧЕЙМБЕРЗА», — он помолчал. — Там еще написано: «Кам-а-кам-мал,Приа-тои, Ган делах», что означает «БЕЛИЗНА ВЫШЕ КРАСНОТЫ, ПО ВЕЛЕНИЮ ГАНА ТАКБУДЕТ ВСЕГДА».

— Для нас это: «ДОБРО ВЫШЕ ЗЛА, ТАКОВА ВОЛЯ БОЖЬЯ».

— Восславим Господа! — воскликнул Мозес Карвер, стукнултростью. — Пусть поднимется Прим.

В дверь тихонько постучали, в кабинет вошла женщина, котораясидела в приемной, с серебряным подносом в руках. Роланд с интересом смотрел намаленький черный клубенек, который висел перед ее губами на тонкой чернойпроволоке, которая уходила в волосы женщины. Конечно же, какое-то устройстводля разговоров на расстоянии. Нэнси Дипно и Мариан Карвер помогли женщинепереставить на стол чашки с дымящимся чаем и кофе, вазочки с сахаром и медом,глиняный кувшинчик со сливками. Появилась на столе и тарелка с сэндвичами.Желудок Роланда заурчал. Он подумал о своих друзьях, лежащих в земле, им большесэндвичи не есть, об Айрин Тассенбаум, сидящей в маленьком скверике на другойстороне улицы, терпеливо дожидающейся его. Любая из этих мыслей могла полностьюотбить у него аппетит, но желудок вновь дал о себе знать неприличным звуком.Некоторые органы человека напрочь лишены совести, эту истину он знал с детства.Взял сэндвич, положил в чай ложку сахара, добавил меда. Дал себе слово какможно быстрее закончить эту встречу и вернуться к Айрин, но пока…

— Пусть он пойдет тебе на пользу, сэр, — Мозес Карвер подулна кофе. — Чтобы не только по усам текло, но и в рот попало! Поехали!

— У нас с отцом дом в Монтоук-Пойнт, — Мариан добавиласливок в свою чашку кофе, — и этот уик-энд мы провели там. В субботу, примернов четверть шестого, мне позвонил один из здешних охранников. У них контракт с«Хаммаршельд-Плаза эссошиейшн», но «Тет корпорейшн» выплачивает им бонусы,чтобы мы могли узнавать… скажем так, об интересующих нас событиях… как толькоони происходят. Мы с особым интересом наблюдали за табличкой в вестибюле помере приближения 19 июня, Роланд. Вас удивит, что приблизительно до безчетверти пять пополудни того самого дня, на ней была надпись: «ОТ „ТЕТКОРПОРЕЙШН“ В ЧЕСТЬ СЕМЬИ ЛУЧА И В ПАМЯТЬ О ГИЛЕАДЕ»?

Роланд маленькими глотками пил чай (горячий, крепкий,хороший), обдумывая ее вопрос, потом покачал головой.

— Нет.

Она наклонилась вперед, глаза сверкнули.

— И почему вы так говорите?

— Потому что все решилось в субботу, между четырьмя и пятьючасами дня, а до этого никакой ясности не было. Пусть даже Разрушителей удалосьостановить, до спасения Стивена Кинга никакой ясности не было, — он огляделвсех троих. — Вы знаете о Разрушителях?

Мариан кивнула.

— В общих чертах, и нам известно, что Луч, который онипытались уничтожить, теперь в безопасности, и он не настолько сильно поврежден,чтобы не восстановиться, она замялась. — И нам известно о вашей утрате. О двухваших утратах. Мы очень сожалеем, Роланд.

— Оба мальчика в полной безопасности в руках Иисуса, —вставил старик. — А если и нет, то они на пустоши в конце тропы.

Роланд, которому хотелось в это верить, кивнул и сказал:«Спасибо тебе». Потом повернулся к Мариан.

— Писатель был на волосок от смерти. Он получил травмы, итяжелые. Джейк погиб, спасая его. Встал между Кингом и вэнмобилем, который бызабрал его жизнь.

— Кинг выживет, — сказала Нэнси. — И вновь начнет писать. Мызнаем об этом из очень надежного источника.

— От кого?

Мариан наклонилась вперед.

— Об этом чуть позже. Главное в том, Роланд, что мы верим,мы просто уверены в том, что Кинг проживет еще не один год, а это означает, чтоваша работа по спасению Лучей закончена: Вес'-Ка Ган.

Роланд кивнул. Песнь Черепахи не оборвется.

— Но впереди у нас еще много работы, — продолжила Мариан. —Как минимум на тридцать лет, по нашим расчетам, но…

— Но это наша работа, не ваша, — вставила Нэнси.

— Это вы тоже узнали от «надежного источника»? — спросилРоланд, продолжая пить чай маленькими глотками. Очень горячий, но, тем неменее, он уже выпил половину кружки.