Долго, однако, разглядывать охранников он не стал. Кактолько понял, с кем имеет дело, сразу перевел взгляд на другую половину фойе,куда ему хотелось посмотреть с того самого момента, как открылись двери кабинылифта. По левую руку на стене висела черно-белая картина, вернее, Фотография(поначалу он думал, что слово это — фоттеграфия) длиной в пять футов и высотойв три, без рамки. Ее приклеили к стене, поверхность которой так хитро изогнули,что фотография казалась дырой в другую, навсегда застывшую реальность. Троемужчин в джинсах и рубашках с расстегнутыми воротничками сидели на верхней жердиизгороди, зацепившись мысками сапог за нижнюю жердь. Как часто, задалсявопросом Роланд, он видел ковбоев или pastorillas [101] , которые сиделиточно также, наблюдая за клеймением, кастрированием или объездкой дикихлошадей. Сколько раз он сам сидел точно также, или один, или с одним илинесколькими членами своего давнего тета, Катбертом, Аланом, Джейми Декарри,которые сидели по обе стороны от него, точно так же, как Джон Каллем и ЭронДипно сидели по сторонам чернокожего мужчины в очках с золотой оправой икрохотными седыми усами? Воспоминания это вызвали боль, и не только боль вголове; сжало желудок, сердце ускорило бег. Фотограф запечатлел мужчин, когдаони все трое над чем смеялись, и ему удалось создать совершенство,неподвластное времени, выхватить момент, когда люди радуются и тому, какие ониесть, и тому, где находятся.

— Отцы-основатели, — прокомментировала Нэнси. В голосезвучали как веселые, так и грустные нотки. — Фотография сделана на курорте длясотрудников в 1986 году. Таос [102] , штат Нью-Мексико. Три городских парняв стране ковбоев. Что-то в этом роде. И такое ощущение, что это едва ли нелучшее мгновение в их жизни.

— Ты говоришь правильно, — согласился Роланд.

— Вы знаете всех троих?

Роланд кивнул. Он знал всех, все так, пусть и ни разу невстречался с Мозесом Карвером, мужчиной в центре. Компаньоном Дэна Холмса,крестным отцом Одетты Холмс. На фотографии Карвер выглядел крепким и пышущимздоровьем старичком лет семидесяти, хотя в 1986 году возраст его уже приближалсяк восьмидесяти. Может, к восьмидесяти пяти. Разумеется, напомнил себе Роланд,следовало учитывать один непредсказуемый фактор: чудо, что росло в вестибюлеэтого здания. Роза, конечно, не могла быть фонтаном юности, точно так же, какчерепаха в скверике на другой стороне улицы не могла быть настоящей Матурин, ноон же думал, что она могла обладать некими благотворными качествами, не так ли?Да, думал. Некими целительными качествами? Да, думал. Верил он, что Эрон прожилдевять лет, разделявшие 1977 и 1986 годы, благодаря заменившим Прим таблеткам иметодам лечения стариков? Нет, не верил. Эти трое мужчин, Карвер, Каллем иДипно, встретились, почти что чудом, в весьма преклонном возрасте, чтобыбороться за розу. Их история, стрелок в этом не сомневался, могла бы статьотдельной книгой, отличной, захватывающей книгой. Так что верил он в другое:роза продемонстрировала свою благодарность.

— Когда они умерли? — спросила он Нэнси Дипно.

— Джон Каллем ушел первым, в 1989 году, — ответила она. —Умер от пулевого ранения. Протянул в больнице двенадцать часов, достаточнодолго, чтобы попрощаться со всеми. Он приехал в Нью-Йорк на ежегодное заседаниесовета директоров. Согласно полиции Нью-Йорка, стал жертвой ограбления, котороезакончилось стрельбой. Мы уверены, что его убил агент «Сомбры» или «Северногоцентра позитроники». Возможно, один из кан-тои. Были и другие покушения, но онине удались.

— «Сомбра» и «Центр позитроники» заодно. Служат в этом миреАлому Королю.

— Мы знаем, — она указала на мужчину, который сидел слева отКарвера, на которого была так похожа. — Дядя Эрон прожил до 1992 года. Когда выс ним познакомились… в 1977?

— Да.

— В 1977 никто бы не поверил, что он сможет прожить такдолго.

— Его тоже убили зверолюди?

— Нет, вернулся рак, ничего больше. Он умер в своей постели.Я была с ним до самого конца. Его последние слова: «Передай Роланду, мы сделаливсе, что могли». Вот я и передаю.

— Спасибо, сэй, — он услышал хрипоту в своем голосе, и емуоставалось лишь надеяться, что Нэнси примет ее за резкость. Многие делали длянего все, что могли, не так ли? Очень многие, начиная с Сюзан Дельгадо, такмного лет тому назад.

— Вы в порядке? — в ее голосе слышалось искреннеесочувствие.

— Да, все хорошо. А Мозес Карвер? Когда ушел он? Онавскинула брови, потом рассмеялась.

— Что?…

— Посмотрите сами, — не дала ему договорить Нэнси.

И указала на стеклянные двери. Изнутри к ним направлялся,уже миновав сидевшую за столом женщину, которая вроде бы разговаривала сама ссобой, иссохший мужчина с курчавыми, торчащими во все стороны волосами и такимиже седыми, кустистыми бровями. Его темная кожа казалась светлой в сравнении с кожейженщины, на руку которой он опирался. Высокий, если бы возраст не согнул емуспину, в шесть футов и три дюйма, он, однако, уступал в росте женщине с еешестью футами и шестью дюймами. Едва ли кто назвал бы ее красоткой, но нестоило не замечать дикарской красоты ее лица. Лица воительницы.

Лица стрелка.

9

Если бы не согнувшаяся спина, Мозес Карвер и Роланд смотрелибы друг другу в глаза. А так Карверу приходилось чуть поднимать голову, что они делал, по-птичьи наклоняя ее вбок. Просто поднять голову он, похоже, не мог:артрит свел подвижность шейных позвонков к нулю. Глаза у него были карие, нобелки стали такими темными, что не представлялось возможным определить, гдезаканчивались радужки, и в них, за очками с золотой оправой, прыгали веселые чертики.Никуда не делись и крохотные усики, совсем как на фотографии.

— Роланд из Гилеада! — воскликнул он. — Как давно я мечтал овстрече с тобой, сэр! Я уверен, только эта мечта так долго и поддерживала вомне жизнь после ухода Джона и Эрона. Отпусти меня на минуту, Мариан, отпусти! Ядолжен кое-что сделать!

Мариан Карвер отпустила его и посмотрела на Роланда. Он неуслышал ее голос в голове, да и необходимости в этом не было. Все, что она отнего хотела, читалось по глазам: «Подхватите его, если он упадет, сэй».

Но мужчина, которого Сюзанна называла папа Моуз, не упал. Онподнес неплотно сжатый, со скрюченными артритом пальцами кулак ко лбу, потомсогнул правое колено, перенеся вес своего трясущегося тела на правую ногу.