Она посмотрела на черепаху, панцирь которой блестел от брызгводы.

— Действительно, безопасное, — губы начали растягиваться вулыбке, но Айрин вновь стала серьезной. — Ты вернешься, не так ли? Не бросишьменя здесь, не… — она дернула плечиком. И разом помолодела. — По меньшей мере,не попрощавшись?

— Никогда в жизни. И мои дела в этой башне не должны занятьмного времени, — собственно и дел-то у него не было, если только… если толькотот, кто руководил сейчас «Тет корпорейшн» не захотел бы встретиться с ним. —Нам нужно будет пойти еще в одно место, и именно там Ыш и я попрощаемся стобой.

— Хорошо, — кивнула она и села на скамью. Ушастик-путаникулегся у ее ног. Край скамьи намочила вода, на Айрин были новые слаксы (онакупила их в том же магазине, где брала джинсы и рубашку для Роланда) но ее этоне волновало. В такой теплый, солнечный день слаксы быстро бы высохли, а ейхотелось быть поближе к черепахе. Изучать ее крошечные, неподвластные времениглаза, продолжая вслушиваться в эти благозвучные голоса. Она думала, что здесьтак спокойно. Слово это совершенно не ассоциировалось с Нью-Йорком, но скверик,в котором она сидела, похоже, кардинально отличался от остального Нью-Йорка. Вскверике царствовали покой и умиротворенность. Она подумала, что ей стоитпривести сюда Дэвида и, если сидя на этой скамье, она расскажет ему историютрех последних дней своей жизни, он, пожалуй, не сочтет ее безумной. Или совсемуж безумной.

Роланд двинулся к выходу из скверика, легкой походкой, какчеловек, который может идти дни и недели, не снижая скорости. «Я бы не хотела,чтобы он шел по моему следу», — подумала Айрин, и при этой мысли по ее телупробежала дрожь. Он уже подошел к железной калитке, за которой начиналсятротуар, остановился, повернулся к ней. Напевно продекламировал:

«Смотри — ЧЕРЕПАХА, панцирь горой,

Тащит на нем весь шар земной

Думает медленно, тихо ползет

Всех нас знает наперечет[98].

На панцире правды несет тяжкий груз,

Там долг и любовь заключили союз,

Она любит горы, леса и моря

И даже такого мальчонку, как я» [99].

И ушел, все той же легкой походкой, ни разу не оглянувшись.Она сидела и наблюдала, как он постоял на углу с другими пешеходами, дожидаясь,пока загорится табличка «ИДИТЕ», пересек улицу, с сумкой на плече. Наблюдала,как он поднялся по ступеням к дверям «Хаммаршельд-Плаза-2» и скрылся внутри.Потом откинулась на спинку скамьи, закрыла глаза и вслушалась в поющие голоса.В какой-то момент поняла, что как минимум два слова из тех, что они пели — ееимя и фамилия.

Роланду показалось, что великое множество людей входили вздание, но это было восприятие человека, который провел последние годы побольшей части в пустынных местах. Если бы он пришел сюда без четверти девять,когда люди действительно шли на работу, а не двумя часами позже, его бы поразиллюдской поток. А теперь большинство тех, кто работал в знании, сидели в своихкабинетах и кабинкам, плодя бумаги и байты информации.

Окна вестибюля, из прозрачного стекла, поднимались какминимум на два, а то и на три этажа. Поэтому вестибюль заливал свет и, стоилоРоланду войти, как горе, не отпускавшее его с того самого момента, как онопустился на колени рядом с Эдди на улице Плизантвилля, растаяло, будто дым.Здесь поющие голоса звучали сильнее, пел не просто хор, а огромный хор. И онвидел, что голоса эти слышали и другие. На улице люди спешили по своим делам,опустив головы, занятые своими заботами, не замечая красоты дарованного им дня;здесь они не могли не чувствовать хотя бы части той благодати, которую в полноймере ощущал стрелок и пил, как воду в пустыне.

5

Словно во сне, он неспешно шагал по плитам из розовогомрамора, слыша, как стучат его каблуки, слыша, как переговариваются орисы вплетеной сумке. И думал: «Люди, которые здесь работают, хотели бы здесь жить.Они, возможно, этого не знают, но хотели бы. Люди, которые здесь работают,находят предлоги задержаться на работе подольше. И всех их ждет долгая иплодотворная жизнь».

В центре огромного, с высоким потолком помещения, где каждыйшаг отдавался гулким эхом, дорогой мраморный пол уступал место квадратномуучастку простой черной земли. Этот квадрат обтягивали веревки из бархата цветакрасного вина, но Роланд знал, что даже в веревках никакой необходимости нет.Никто не решился бы ступить в этот маленький садик, даже кан-тои-самоубийца,отчаянно стремящийся прославиться. Это была святая земля. Там росли трикарликовые пальмы и растения, которых он не видел с тех пор, как покинулГилеад: спатифиллум [100] , так, вроде бы оно называлось, хотя в этом мире унего могло быть другое название. Росли в садике и другие растения, но разбилисад ради одного.

Розы, которая росла в центре квадрата.

Ее не пересаживали, Роланд понял это сразу. Нет. Она рослатам же, где и в 1977 году, когда место, где он сейчас стоял, было пустырем,заваленным мусором и разбитыми кирпичами, а над забором возвышался щит ссообщением, что товарищество Строительной компании Миллза и риэлтерской конторы«Сомбра» намеревается построить здесь роскошный кондоминиум «Бухта Черепахи».Но вместо кондоминиума здесь построили это здание, высотой более чем в стоэтажей, и построили его вокруг розы. И кто бы и над чем здесь не работал, всеэто было вторично.

Здание «Хаммаршельд-Плаза-2» было храмом.

6

По плечу Роланда постучали, и он развернулся так резко, чтопривлек несколько тревожных взглядов. Встревожился и сам. Давно уже, возможно,с тех пор, как был подростком, никто не мог незаметно для него приблизиться нарасстояние вытянутой руки. И уж на этом мраморном полу он бы, конечно…

Молодую (и ослепительно красивую) женщину, подошедшую кнему, конечно же, удивила резкость его реакции, но руки, которые он вытянул,чтобы схватить ее за плечи, ухватили сначала воздух, а потом стукнулись друг отдруга, и этот глухой звук эхом отразился от потолка вестибюля, высокого, как вКолыбели Луда. Он смотрел в зеленые, широко раскрытые и настороженные глазаженщины, и мог бы поклясться, что угрозы для него в них нет, но, однако,сначала захватить его врасплох, потом ускользнуть от…

Он посмотрел на ноги женщины и получал хотя бы часть ответа.Таких туфель он никогда раньше не видел. На толстой, словно из пены, подошве, спарусиновым верхом. Действительно, в таких туфлях она могла передвигатьсябесшумно по твердой поверхности. Что же касается самой женщины…