рынка. Эти издательства и розничные продавцы движимы прежде всего стремлением к прибыли и росту и беспокоятся в первую очередь об объеме продаж, а не о качестве книг, которые они публикуют или продают. Когда корпоративные махины неумолимо стремятся к прибыли и росту, вопрос качества отходит на второй план. Редакторы старой закалки, считающие, что книгоиздание – это предоставление широкой публике доступа к хорошей литературе или участие в общественных дебатах путем вывода в публичное пространство серьезных идей и академических работ, вынуждены отказываться от своих принципов и переориентировать деятельность на новые нормы, основанные на продажах. Продукция крупных издательств становится более однородной, более коммерческой и более связанной с культом знаменитостей и развлечениями, в то время как хорошая художественная литература и серьезная нехудожественная становятся все более маргинальными или вообще вытесняются. В дивном новом мире корпоративного книгоиздания и розничных сетей качественной художественной литературе и серьезной нехудожественной литературе нет места – подобно независимым издательствам и книготорговцам, от которых они когда-то зависели, они были сметены социальными и экономическими изменениями, которые трансформировали поле массового книгоиздания после 1960‐х годов. В результате, по словам некоторых критиков, уровень современной культуры упал настолько, что мы сегодня рискуем утратить некоторые элементы, необходимые для живой, творческой культуры и просвещенной демократии[109].

Несомненно, у этого аргумента есть определенный резон. В крупных корпорациях присутствует сильное давление, заставляющее сосредоточивать усилия, внимание и ресурсы на больших книгах и уделять меньше внимания книгам, которые могут казаться незначительными, или вообще воздерживаться от их публикации. У редакторов немного возможностей следовать своему чутью и экспериментировать с новыми книгами, которые не имеют явных признаков успешных, – хотя, как мы видели, эти ограничения всегда открыты для обсуждения, значительно варьируются от одного импринта и одного издательства к другому и часто зависят от множества личных и контекстуальных обстоятельств. Озабоченность продажами приводит к определенной гомогенизации поля, поскольку редакторы, издатели и агенты постоянно изучают данные о продажах и списки бестселлеров, чтобы понимать, что хорошо продается, и пытаются быстро повторить успех последней новинки – многие в индустрии жалуются на то, что они называют «книгоизданием по принципу „я тоже“». В целом озабоченность большими книгами и опора на мнение других людей – паутина коллективной веры – приводят к гомогенизации поля, поскольку трудно не поддаться сиюминутному возбуждению и не поверить в то же, во что вроде бы верят многие заслуживающие доверия коллеги.

Но хотя эксперименты в крупных корпорациях ограниченны и поле движется в сторону гомогенизации, проблема сложнее, чем указывает приведенный выше аргумент. Во-первых, этот аргумент основывается на упрощенном представлении о том, что происходит в мире корпоративного книгоиздания. Как мы видели, на практике это множество миров, и разные издательские корпорации устроены по-разному. Некоторые из них строятся по федеративной модели и предоставляют значительную автономию входящим в них издательствам, импринтам или подразделениям в отношении развития собственных издательских программ – если, конечно, они выполняют определенные финансовые условия. В большинстве издательских корпораций есть издательства или импринты, имеющие репутацию издателей качественной художественной литературы или серьезной нехудожественной литературы, и даже корпоративные топ-менеджеры, думающие только о цифрах, признают, что качество является и должно оставаться важной частью того, чем занимается издательская компания. Возможно, качество не сильно увеличивает прибыль и способствует росту корпорации, но оно приносит кое-что еще, что, как бы ни были важны экономические соображения, по-прежнему имеет значение в поле: символический капитал. Получение премий все еще важно, даже для крупных издательских корпораций – возможно, для них особенно, поскольку это один из способов демонстрации того, что, несмотря ни на что, они остаются настоящими издательствами. Означает ли это, что те издатели и редакторы в крупных корпорациях, которые заботятся о качественной художественной литературе и серьезной нехудожественной литературе, не находятся под давлением? Нет. Означает ли это, что они всегда будут защищены, словно в безопасном убежище, скрывающем корабли от шторма, и что их будущее безоблачно? Нет. Но предположение о том, что приходится выбирать между качеством и продажами и что стремление к росту и прибыли в крупных корпорациях обязательно приводит к исключению из их программ любых качественных изданий, слишком упрощает дело и не отражает сложную реальность жизни в мирах корпоративного книгоиздания.

Еще одно очевидное возражение против приведенного выше аргумента состоит в том, что, что бы ни происходило внутри издательских корпораций, они не исчерпывают все поле, и с учетом того, что каждый год публикуются десятки тысяч новых книг, трудно утверждать, что в поле недостаточно разнообразия или что оно снижается. Поскольку каждый год выходит более 300 000 новых книг в США и более 150 000 в Великобритании и эти цифры из года в год увеличиваются, вовсе не очевидно, что финансовые амбиции крупных корпораций душат культуру книги. Впрочем, не все из этих книг рассчитаны на массового читателя, значительная их часть – профессиональные или научные книги, и многие издаются очень маленькими тиражами. Но в любом случае от вызывающего беспокойство снижения количества и ассортимента выпускаемых изданий страдает не культура. Напротив, поле характеризуется огромным объемом и разнообразием выпускаемой продукции, и одновременно с консолидацией крупных издательств растет число небольших издательств и наблюдается настоящий взрыв количества ежегодно публикуемых книг.

Снимает ли это все опасения, о которых говорилось выше? Безусловно, можно сказать, что количество и ассортимент книг, публикуемых сегодня, сами по себе являются достаточными свидетельствами оживленной культуры книги, которые демонстрируют – более отчетливо, чем любые рассуждения о литературных достоинствах или недостатках определенных авторов или произведений, – что корпоратизация издательского бизнеса не представляет реальной угрозы для литературной культуры. Значит, вопрос решен? Приведенный выше аргумент теперь твердо и окончательно опровергнут? Не обязательно. Чтобы понять почему, мы должны различить два типа разнообразия: разнообразие выпускаемой продукции, с одной стороны, и разнообразие рынка, с другой. Действительно, сегодня выпускается огромное количество книг, причем не только крупными корпорациями, но также издательствами среднего размера, бесчисленными небольшими издательствами и прочими игроками, существующими на краях поля. Разнообразие выпускаемой продукции сегодня столь же велико, как и раньше, если не больше, и сложно утверждать, что теперь публикуется меньше качественных произведений художественной или нехудожественной литературы, чем 30, 40 или 50 лет назад. Можно попытаться выдвинуть этот аргумент, но его будет сложно защитить, потому что на каждый приведенный пример того, как трудно издательствам сегодня экспериментировать с новыми и непроверенными голосами, можно найти дюжину примеров подобного рода экспериментов.

Однако ключевой вопрос в поле массового книгоиздания сегодня – разнообразие не столько выпускаемой продукции, сколько рынка. Другими словами, реальный источник беспокойства – не разнообразие или отсутствие