не оставят. На самом деле, я был уверен, что Сашка Родиона не проворонит, разберется.

– Да это я разобралась-то!

– Ну, ты, конечно! – Герман от души поцеловал супругу в розовую щеку. – Хотя лучше б ты сценарий написала!

– Саша, я написала сценарий!

– Еще один, – не растерялся Герман. – Если б ты время не тратила на детективную деятельность, ты бы их уже десять написала!

– Саша!..

– А что бы стали делать с Поясом Ориона, если б он нашелся? – спросил Липницкий у Светланы Павловны.

– Да будь он трижды проклят, этот Пояс, – она махнула рукой. – Слышать о нем не хочу.

– А я бы посмотрел, – мечтательно сказал Даня. – Настоящее сокровище, да еще с легендой! Никто не знает, как звали звездочета, которому он принадлежал?

– А может, и не было никакого звездочета, – высказалась Настя.

– Сто пудов был, – откликнулся Родион. – Если не было, тогда это никакое не сокровище, а просто жемчуг с бриллиантами. Ерунда, неинтересно.

– Ты совершенно верно рассуждаешь, – поддержала Марина Тимофеевна.

После ужина долго искали самовар, который оказался почему-то на чердаке.

– Этому самовару лет двести, – пояснила Светлана Павловна, когда его внесли на террасу. – Он нам от Левиного дедушки достался. Когда Лена вернулась, мы его сюда перевезли, в квартире он лишний совсем.

– А раньше и в квартирах топили, – вспоминал Липницкий. – Специальные дымоходы делали!

– У нас есть, – Светлана Павловна улыбнулась. – Мы с Левушкой по молодости топили! Мне нравилось!

– Его бы почистить, – заметил Кондрат.

– И отреставрировать, – поддержал Герман.

– Ну почистите и отреставрируйте, – предложила Лена. – Только давайте сначала чаю попьем. Саш, тащи его под уличный кран. Вот помыть его точно нужно!..

– А я пока стол почищу и отреставрирую, – Марина Тимофеевна решительно поднялась. – Так, брысь все на улицу! Я сама.

Герман поволок самовар. Тот был тяжелый, словно из чугуна отлитый.

Он снял конфорку и крышку и подставил самовар под кран. Распрямился и посмотрел по сторонам.

Лето, теплынь, пионами пахнет. Самое лучшее время в жизни!

Вода залила ему ноги, он отскочил и завернул кран.

Странное дело. Самовар наполнился как-то слишком быстро.

Герман вылил воду в траву и посмотрел внутрь, а потом смерил глазами снаружи.

– Кондрат, – позвал он. – Подойди, а?..

– Чего такое?

Герман кивнул на самовар.

– Ты посмотри, какой он внутри и какой снаружи.

– Что там у вас? – заинтересовалась Тонечка.

– Да, – согласился Кондрат, – объем разный.

– Эх ты, – непонятно сказал Герман. – Разведчик хренов. И не заметил?

– Я его в руках не держал, Сашка. Родька, принеси там, на верстаке, пассатижи.

Аккуратно вырезанный железный диск служил фальшивым дном и надежно прикрывал то, что было под ним спрятано.

Герман и Кондрат осторожно вынули диск.

Вокруг самоварной топки были намотаны какие-то тряпки.

– Ну, конечно, – проговорил Герман. – Зови своих. Дети, идите сюда! Андрей, Марина!..

Когда все собрались вокруг самовара, Кондрат вытащил намотанные тряпки, развернул и разложил на молодой изумрудной траве.

– Боже мой, – произнесла Светлана Павловна.

Жемчуг сиял под вечерним солнцем, полыхали бриллиантовые звезды, переливалось золотое шитье.

Все молчали.

– Ну вот, – только и смогла вымолвить Лена. Кондрат обнял ее за плечи.

Дети, сталкиваясь головами, рассматривали сокровище.

– И вот из-за этого столько всего случилось? – спросил наконец Родион. – Это же просто какие-то звезды. Из бриллиантов.

Тонечка погладила его по голове, он вывернулся.

– Я его потом нарисую, – решил Родион. – Только вместе со звездочетом.

– Звездочета еще нужно придумать, – заметил Даня.

– Придумывать – самое простое, – отмахнулся Родион.

– Придумать просто, – поддержала Настя, – а вот сыграть! Поди сыграй!..

– Ну, ты-то пока ничего сыграть не можешь! Только обезьяну можешь! Или табуретку.

– Я хочу клубники, – заныла Настя. – Светлана Павловна, можно мы соберем?..

– Ну, конечно.

Взрослые все стояли и смотрели на сокровище, а дети, подхватив ушастую собаку и миску, отправились на грядки.

…Как хорошо, думала Тонечка, как хорошо, что есть дети, и мама, и любовь, и пионы, и лето – все самое лучшее в жизни!..

А Пояс Ориона – так, какие-то звезды…

THE END

Камея из Ватикана

Проклятая маска норовила сползти с носа, приходилось то и дело ее поправлять. Нелепые завязки путались в волосах – медицинских масок на резинках нынче не достать. Пришлось купить самопальные – сложенную в несколько слоев марлю с притороченными веревочками.

Возле дома старой княгини маска совсем развязалась. Тонечка плюхнула на траву пакеты, размяла затекшие пальцы в синих резиновых перчатках и стала копаться в волосах, пытаясь выудить из кудрей хлипкие завязки.

– Зараза!..

– Теть Тонь, вы чего?

– Ничего, – пропыхтела Тонечка. – Маска свалилась, чтоб ее!..

Парень на велосипеде смотрел на нее малость свысока – ему понаехавшие москвичи в масках, перчатках и очках казались идиотами. У него самого маска была завязана на щетинистой шее – на тот случай, если менты или какие-нибудь рьяные дружинники прицепятся. А спортивные перчатки с полупальцами всегда при нем, сойдет!

И требования все выполнены! Маска – вот она, перчатки на месте.

– Может, подмогнуть, теть Тонь?

– Да я пришла почти.

Она бы и согласилась, чтоб «подмогнул», но ее донельзя раздражало обращение «тетя Тоня» из уст великовозрастного парня, у которого в плечах косая сажень и борода как у дьякона!.. Он работал водителем при больнице и подрабатывал извозом. Пару раз Тонечка ездила с ним в Тверь купить то, чего было не достать в Дождеве, – свежую клинскую колбасу, креветки, всякие излишества.

Тонечка зацепила маску за ухо и махнула парню:

– Езжай, Коль, спасибо!

Парень, нажав на педали, рванул с места, покатил и поднял велик на дыбы – как пить дать фасонил перед «тетей Тоней»!

Тонечка вздохнула.

Жизнь изменилась в одночасье, и привыкнуть к этой новой было сложно.

Принимаясь за пакеты, она кинула взгляд на дом старой княгини и замерла.

Старуха стояла возле окна – шторы она никогда не задергивала – и неотрывно смотрела на Тонечку.

– Добрый вечер, – пробормотала столичная сценаристка испуганно. Разумеется, неподвижная старуха за окном не могла ее слышать, и Тонечка решила на всякий случай поклониться.

Она произвела некое неловкое движение туловищем и даже попыталась шаркнуть ногой.

Старуха не шелохнулась.

Тонечка собрала ручки многочисленных пакетов и потащилась дальше.

Следующий за старухиным участок пустовал, как видно, хозяева не смогли вырваться из зачумленной Москвы, а уж там и Тонечкин дом.

Она попой толкнула калитку, взволокла поклажу на высокое крыльцо, выхватила из кармана брызгалку, щедро обработала перчатки и ручки пакетов и наконец-то стянула маску.

…Вот как к ней привыкнуть, к этой новой реальности?!

Она почти разгрузила пакеты, когда со второго этажа скатился Родион, за ним припрыгало собакообразное насекомое с раскидистыми ушами и улыбкой на черной