упиваются своей властью, и обломом с отдыхом военнослужащего. А то и подольше, подольше мытярят бедолагу, стараются показать и ему, и девчонке — вот мы как можем! С-с-с-уки!

И что интересно! Вот редко когда можно было увидеть в патруле кавказцев. А вот хохлов, особенно — западенцев… Нравилось им такое, похоже! У русских и остальных — бывало по-разному, то так, а то — этак.

Вот и не испытывал Косов радости от возможности пройтись по городу, поглазеть на девушек, познакомиться с незнакомым Омском поближе.

А вообще… здесь и сейчас военных в городе — полно! Тут и армейские части; и танковая школа; и их училище; и еще какие-то, не очень понятные военизированные формирования. Так как опыт милицейской службы у Косова, в прошлой жизни, был богатый, необходимость патрулей он разумом понимал. Разумом. Но…

«Нет, он, Самойлов, точно — мудак!».

— Косов! Как ты знаешь, второй курс вскорости выпустится и убудет к местам дальнейшей службы. А потому необходима подготовка замены и знаменной группы училища и сводного взвода для разных мероприятий. Почетные караулы, торжественные марши, линейные, опять же! В мае, ближе к концу, будет проводится строевой смотр и смотр строевой подготовки рот. Так вот… Мы с товарищем капитаном посидели, подумали, и вспомнили, как ты неплохо занимался с отделением, и даже взводом в летнем лагере, — взводный «Карась» и капитан Кравцов сидели напротив попаданца и рассматривали его с интересом, как будто впервые увидели, — Ротный сейчас занят, но с ним согласовано.

«Ага… занят он! Это он просто со мной встречаться вот так — лицом к лицу никак не горит желанием!».

— Вот мы и подумали… дать тебе возможность проявить себя! Посмотрим, что у тебя будет получатся. На самотек это дело не оставим, конечно же. Либо я, либо капитан Кравцов будем присутствовать, подскажем, поможем. А там, глядишь и капитана Мищенко привлечем.

Капитан Мищенко — это такой училищный эталон офицера, пардон — красного командира, конечно же! Ростом под метр девяноста, стройный, поджарый, как тот волк по весне. Образцовый строевик и старший всех «показух» в училище. «Показух» — здесь имеется в виду строевая, прежде всего. Мищенко был заместителем начальника организационно-строевого отдела училища. А это такой отдел… это — прямо страх и ужас всех курсантов. Да и командирам от этих товарищей доставалось изрядно! Стружку снимать — это у них в функционале прямо прописано! И это — с командиров. С курсанта же, в случае «залета» — летели пух и перья! Большинство отчислений «курков», если не по здоровью, проходило именно через этот отдел! Так что… гестапо, право слово! Все в училище знали, что лучше уж «влететь» «на самоходе» да «по пьянке» — любому командиру… Ну — за исключением начальника, конечно! Чем по мелочи — но «строевикам»!

И вот сейчас Косову предлагалось заняться строевой подготовкой, да не со своим взводом, а сборной «солянкой» роты, и… под прямым контролем Мищенко!

«Писец! Как там… «Братцы-живодеры, за что же Вы меня?».

Иван молчал, обдумывая предложение, от которого вряд ли можно отказаться.

«Х-м-м… А если — с другой стороны посмотреть, а? Если… упереться и попытаться сделать — конфетку? Ну-у-у… тут же и мои парни помогут, если что. А их-то, понятно, я постараюсь отобрать по максимуму. И Ильичев тут же. И вот если под контролем Мищенко. И если — получится? А? Так получается, что вот сейчас меня «Карась» и Кравцов — не под паровоз пихают, а… совсем даже наоборот! Если я зарекомендую себя в оргстройотделе… Ха! Да мне тот ротный будет — до пизды! Хотя, нет… не до этого самого, конечно. Это я — перегнул! Но прикрытие будет — ой-ой-ой! Хрен Самойлов уже меня так просто в нарядах гнобить будет!».

Во всех училищах страны… в будущем, конечно, вот этот сводный взвод был эдакой витриной. Бравые молодцы, которых не стыдно показать перед любым начальством. Подготовка, конечно! Но! Хорошо подготовленного строевика, который может понадобиться в любой момент — в кочегарку в наряд не отправят! Скорее — заставят лишних пару-тройку часов шаг тренировать на плацу. Но это — другое дело!

Косов пожевал губами, откашлялся:

— Где подписаться кровью?

Глава 17

«М-да… Как всегда, у меня здесь — сначала ввязываюсь во всякое… А потом думаю — как все это разрулить! И ведь уже взад — никак не отыграть!».

Косов стоял перед строем роты. Стоял один. Ну как один — сзади и справа от него стояли еще взводный Карасев и капитан Кравцов. Ротного — опять не было. Срочные дела у него, ага! А еще чуть дальше стоял капитан Мищенко, и вот последнее — нервировало не на шутку.

Интересный тип — этот капитан. Высокий, широкоплечий, худощавый, но вовсе не худой. Мосластый такой, как будто какой-то комлистый, то есть свитый из крупных корней дерева. И при этом — очень уж такой… весь строевой. Плечи развернуты, в спине — прямой, как будто лом проглотил. Но — не напряженный, а… привычно так стоит. А еще — длинноногий, как журавль. Про внешний вид и ношение форменного обмундирования — и говорить не приходиться! Икона армейского стиля, ага! Хоть плакаты рисуй с него!

И, что отдельно отметил для себя Косов, по курсантской классификации — из «жоржиков» капитан, никак не из «лопат»!

Иван вспомнил слухи о капитане, что, дескать — еще до Революции он служил не то в Семеновском, не то еще каком-то Лейб-гвардии полку. Оттого, значит, и выправка у него — ого! Вбили, дескать, в него строевую выправку. Но вроде бы — не офицером служил, а — в нижних чинах. Видел Косов у него и медаль на груди — «ХХ лет РККА». То есть — служит долго.

«И ведь ни под какой каток репрессий не попал!».

Раньше не было возможности у Ивана приглядываться к этому командиру. Да и желания — тоже не было. Курсанты вообще старались избегать командиров из организационно-строевого отдела — ну их на хрен! Что у них на уме, к чему прицепиться могут? А что могут — это точно известно! С формой что-то не так,