Пока Игнат одевался, я рассматривала его спальню — теперь уже внимательно, а не как в тот раз, когда я приходила за книгой. Над интерьером комнаты, как и над интерьером всего особняка, работал дизайнер. Несколько зон, темные сдержанные тона, лаконичность форм и минимализм. Мало декора, но много функциональности. Всюду новейшая техника: на стене огромный телевизор с приставкой, на рабочем столе моноблок с тонкой клавиатурой, куча непонятных девайсов с проводами, даже шлем виртуальной реальности, в углу боксерская груша и турник. Постельное белье на полурасправленной кровати глубокого темно-синего цвета, а над самой кроватью висит единственное украшение — большая картина с абстрактными широкими мазками. Легкий беспорядок, и именно из-за него комната оживала, было видно, что это не просто красивая картинка из дорогого дизайнерского журнала, а настоящая спальня молодого человека.

Зачем-то заправив кровать, я вдруг подумала — а сколько девушек побывало на ней? У Игната наверняка их было много. Сердце кольнула ревность, но я попыталась отогнать ее.

Я снова оглядела комнату, и мое внимание вдруг привлекла одна из полок над столом. Там, в тени, стояла горшок с кактусом, и я почему-то улыбнулась. Надо же, в комнате Игната есть живой цветок. У меня цветов нет — не завожу их, потому что боюсь, что не смогу достойно ухаживать.

Подойдя к окну, я раздвинула тяжелые портьеры и впустила в комнату солнце, а затем распахнула створки и с удовольствием вдохнула свежий воздух. Вид из комнаты Игната открывался неожиданно красивый — на сад и заснеженные холмы вдалеке, на самом горизонте. Пока я вглядывалась вдаль, ко мне бесшумно подошел одевшийся Игнат и обнял меня со спины.

— Не замерзла? — спросил он, прижав меня к своей груди и сцепив пальцы в замок на моей талии.

— Нет, — ответила я, откидывая голову назад, на его плечо. — Ничего, что я раздвинула шторы? Не растаешь на солнце?

— Не растаю. — Игнат поцеловал меня в макушку. — Ты такая красивая.

Он часто делал комплименты так неожиданно, что я начинала чувствовать себя неловко. Мне так и хотелось сказать ему, что это неправда. Однажды я даже так и сделала, но Игнат обиделся — то ли в шутку, то ли в серьез, сказав, что ему не нравится, когда его обвиняют во лжи.

— Ты тоже, — прошептала я.

— Я с ума схожу, когда вижу тебя. — Игнат склонился и поцеловал мое плечо сквозь ткань футболки. Сделал это несколько раз, заставляя меня закрыть глаза.

Он осторожно убрал мои волосы в сторону, и его горячие губы оказались на моей шее. Я лишь недавно поняла, что поцелуи в шею могут быть такими же волнительными, как и поцелуи в губы. Только на коже от них оставались следы, но Игнату будто нравилось оставлять их. Словно он хотел заклеймить меня ими. «Она — моя. И целовать ее могу только я», — говорили оставшиеся на моей коже засосы, которые в университете я прятала под водолазкой с высоким горлом.

Игнат взял меня за шею, заставив откинуть назад голову, и продолжал целовать — то около линии волос, то у самой ключицы. Он безошибочно находил самые чувствительные зоны, а я закрыла глаза, получая удовольствие от каждого мгновения. Там, где он касался губами и языком моей кожи, она пылала, и жар возбуждения окутывал меня все больше и больше. Мне стало мало просто лишь ощущать поцелуи — хотелось обнимать и целовать Игната в ответ. И не выдержав, я развернулась к нему лицом.

— А почему ты раньше не звал меня к себе? — спросила я, кладя руки ему на плечи.

Наши взгляды встретились, воздух заискрился, и мое дыхание на мгновение перехватило, а внизу живота завязался горячий узел. С Игнатом я поняла, что заводиться можно не только с прикосновений, но даже со взгляда, когда ты читаешь в мужских глазах, что тебя хотят. Хотят до невозможности. Вместе с нежностью и страстью появляется ощущение контроля.

— У меня вечный бардак, — беспечно отозвался Игнат. — Не люблю убираться. Но если хочешь, можем зависать у меня.

— Хочу. И тебя я тоже хочу, — сорвалось с языка.

— Что? — сглотнул он.

— Ничего. Тебе послышалось.

Я невольно облизала губы, невольно представив, что могли бы делать на его кровати, и Игнат, приняв это за знак, жадно прильнул к ним, и я ответила на его поцелуй — страстный, терпкий, с привкусом мяты. Несколько минут мы целовались, как ненормальные, и я старалась отплатить ему тем же — оставить свои метки на его шее. Внутри все накалялось и хотелось лишь одного — раствориться в этом человеке. В его теле, в его душе.

Он мой. И я никому не собираюсь его отдавать.

Глава 89. Естественно и прекрасно

Мои губы терзали его губы, я даже прикусывала их зубами от нетерпения, которое не могла контролировать, руки исследовали плечи и спину, а бедра плотнее прижимались к его телу. Мне не хотелось, чтобы между нами осталось хотя бы каких-то жалких миллиметров свободы, мы должны стать единым целым. Он и я.

Тяжело дыша, мы отстранились друг от друга, хотя одного — любви. Игнат склонился и касался моего лба своим.

— Если ты будешь играть во что-нибудь в своей комнате, я буду сидеть рядом и смотреть. Это моя маленькая фантазия, — прошептала я, поглаживая его по твердым предплечьям.

— Фантазия? — заинтересовано протянул Игнат. — Обычно девочки фантазируют о другом.

— А я — об этом, ведь это же так мило, — лукаво ответила я. — Мой парень играет, сидя в наушниках, а я наблюдаю за ним…

— Только наблюдаешь? — прошептал Игнат, обхватывая мое лицо широкими ладонями.

— Не только. Я тоже играю. С ним, — опустив ресницы, сказала я, несмело касаясь пальцами его живота — там, где был пояс серых спортивных штанов.

— Во что же? — хрипло спросил он.

— В игру «обрати на меня внимание».

Мои пальцы нырнули под его футболку, поглаживая по напрягшемуся животу и спускаясь все ниже. Мне хотелось коснуться его там, запустив руку под резинку штанов. Почувствовать, как сильно Игнат меня хочет. Раньше я