class="p1">– Тебя собака, что ли, укусила? – поинтересовался муж.

– Собака?! – рассвирепела я окончательно. – Не строй тут из себя невинную овечку, пожалуйста! Это твой сынок меня тяпнул! Чуть палец не откусил! Я ему хвост оторву, так и знай!

– Ну-у… – проблеял Рихард, – Ричи такой же твой сын, как и мой, поэтому его хвост в твоём полном распоряжении. Воля матери священна, – тут он расхохотался и поспешно отступил, потому что я попыталась ударить его кулаком в нос.

Несколько минут я гонялась за мужем вокруг двора и только после пятого круга остановилась, заметив, с каким ужасом и изумлением глазеют на нас слуги изо всех окон.

Ещё бы. Не так часто королева гоняет короля, словно нашкодившего мальчишку.

Рихард тоже остановился, пригляделся ко мне, определяя – успокоилась я или нет, а потом подошёл. Держась, всё же, на безопасном расстоянии.

– Что смеёшься?! – напустилась я на него, вытаскивая платок и заматывая прокушенный до крови палец. – Рад, что наш сын будет таким же бессердечным болваном, каким был ты?

Но злость уже схлынула, и я, ругаясь сквозь зубы, попыталась завязать узелок.

– Давай, помогу, – Рихард помог перебинтовать палец, затянул узелок, а потом обнял меня и поцеловал в висок. – Просто нашему сыну захотелось прогуляться, – прошептал муж мне на ухо. – Не надо быть с ним такой строгой.

– Вообще-то, у него занятия по грамматике, – не поддалась я на сладкое мурлыканье и поцелуи. – Перепишет Послание к коринфянам сто раз – и свободен.

– Сто раз! Да ведь рука отвалится! – Рихард вытаращил на меня глаза.

– Очень фальшиво, – поругала я его. – Раньше ты врал лучше. Только не беспокойся. Ни у кого ещё руки от пера и чернил не отвалились. Или хочешь, чтобы твой сын подписывался крестиком?

– Наш сын, – снова поправил он меня и довольно разулыбался.

– Твой, – огрызнулась я. – Был бы мой – был бы человеком, а не змеем подколодным, – тут я повысила голос, чтобы было хорошо слышно всем, и некоему паршивцу тоже: – Хвост оторву всё равно!

– Ну не сердись, – замурлыкал Рихард, по-прежнему не выпуская меня из объятий. – У мальчика период взросления. Я в этом возрасте, знаешь, как чудил?

– По счастью, не знаю! – я хотела злиться дальше, но гнев уже перегорел.

Уткнувшись в широченную мужнину грудь, я пожаловалась:

– Зубищи-то у него – как у волкодава! Больно, между прочим.

– Надо поцеловать – и пройдёт, – заявил Рихард и принялся целовать мою руку.

Выглядело это уморительно и, несмотря на боль, я не выдержала и сама рассмеялась.

– Ага! – обрадовался муж. – Всё-таки, рассмешил! Прости мальчонку, он больше не будет.

– Прощу, – пообещала я. – Но прежде выпорю. Слушай, можно как-то выковырять у него эту жемчужину? Он же всех людей в городе перепугает, а я в один прекрасный день останусь без руки!

Но Рихард покачал головой:

– Нельзя, мой апельсинчик, – посочувствовал он мне, на этот раз вполне искренне. – Мы не вправе вмешиваться. Пусть наш сын сам выбирает, кем быть. Драконом или человеком. Ведь небеса всегда дают нам свободу, чтобы мы сделали верный выбор.

– Значит, верный? – спросила я, посмотрев ему в лицо, и чувствуя, как гнев и обида окончательно тают под синим небом и рыжим солнцем.

– Без сомнений, – сказал Рихард, будто поклялся.

– Не жалеешь, что отказался от драконьей силы? – уточнила я.

Ни разу я не спрашивала об этом с того самого момента, когда всё драконье племя собралось в Солерно, отправившись спасать своего короля. Но сегодня, наверное, был особенный день, и этот вопрос рано или поздно должен был прозвучать.

– А ты? – спросил в ответ Рихард.

Я помедлила и отрицательно покачала головой.

– Вот и я ни одного дня не жалел, – заверил меня муж. – Ни одной секунды.

Мы целовались так долго, что дыхания не хватило. И думать забыли о придворных и слугах, которые до сих пор таращились на нашу семейную сцену.

Но в этот самый момент откуда-то сверху донёсся голос нашего сына:

– Мне можно спускаться, пап?

Поцелуй пришлось прекратить, и мы с Рихардом посмотрели туда, откуда летел голос Рихарда-младшего.

Сынок сидел на самом верху крыши, возле флюгера, и посматривал на нас, приставив ладонь к глазам, от солнца. Прямо над головой сынули развевался королевский штандарт – чёрный дракон на жёлтом поле. Только теперь к дракону добавилось оранжевое солнце в верхнем левом углу полотнища. Такое солнце-апельсин было на флаге Солерно, а сейчас дракон и солнце красовались рядом. На этом настоял Рихард после нашей свадьбы.

Сыночек уже обернулся человеком и смотрел с милой улыбочкой, словно ничего не произошло, и я как раз собиралась крикнуть, что хвоста он точно лишится, но муж меня опередил:

– Спускайся! – щедро разрешил он. – Я крепко держу твою матушку, и никуда её не отпущу!

– Ага! – наш сын раскинул руки и боком свалился с гребня крыши.

И хотя я видела такое уже много раз, всё равно зажмурилась. Когда я открыла глаза, небольшой чёрный дракон с золотистым роговым гребнем вдоль хребта плавно снижался, распластав кожистые крылья. Он благоразумно приземлился не во дворе, а по ту сторону стены, так что я при всём желании не смогла бы до него добраться.

– Сговорились, негодяи, – вздохнула я, не собираясь, впрочем, вырываться из мужниных объятий.

– Какой сговор? Даже не понимаю, о чём ты, – замурлыкал Рихард и повёл меня в замок, не забывая целовать на ходу.

Так закончилась эта история, которую я, её величество королева Аранчия Палладио, записала для вас. Чтобы те, кто прочтут, знали, что быть драконом – это великолепно. Но не прекрасно. Потому что прекрасной может быть только живая, горячая, человеческая любовь. И кому повезёт найти её – тот может быть уверен, что отыскал самое драгоценное сокровище мира.

Примечания

1

Об этом рассказывается в книге «Жемчужина дракона»

2

Об этих событиях рассказано в романе «Жемчужина дракона»

3

Об этом рассказывалось в книге «Жемчужина дракона»

4

Об этом рассказывается в книге «Монашка и дракон»