– Господин, можно к тебе?

– Марко? Ну, заходи.

Ремезов пригладил волосы – он почему-то не очень удивился появлению толмача.

– Господин, я завтра отлучусь на обедню в церковь Санта-Мария ин Трастевере. Не только помолюсь, но и спрошу священника о папе. Он обещал помочь устроить встречу.

– Помню, ты говорил, – согласно кивнул боярин. – Может, и мне с тобою пойти?

– О, нет, что ты! – юноша явно заволновался, даже несколько раз дотронулся рукою до подбородка, почесал кончик носа – тоже несколько раз: если верить психологам, так ведут себя те, кто хочет что-то скрыть.

– Думаю, лучше мне пойти одному, чтобы не привлекать внимания. Нас же там ищут… тебя – уж, по крайней мере.

И чего он волнуется? – с неожиданной неприязнью подумал Ремезов. Ну, признался бы – мол, встретил девчонку, похожую на Аньез, хотел догнать, да не смог, вот сейчас расспросить всех хочу… да, может, и еще раз увижу. Что в этом такого-то? Понравилась девушка – бывает. Однако зачем же скрывать всё? Почему Марко молчит, не расскажет? Не считает нужным? Или ведет какую-то свою игру? Какую? Зачем? Кто это ему поручил – старый князь Всеволод Мстиславич? Или – Ирчембе-оглан?

Нет! Здесь явно что-то нечисто, прав оказался Убой. Что ж – пусть проследит, доложит. Жаль, языками детинушка не владеет… хм – детинушка? А сколько, интересно, Убою лет? На вид – сорок, пятьдесят даже. Морда морщинистая, однако – крепок, силен изрядно. Дубиной махать способен, да и кулачищем огреет – мало не покажется, но вот за кем-то следить… Хватит ли умения – незаметно? С другой стороны – за Марко и круглый дурак проследит, толмач – вовсе не Штирлиц, не надо и Мюллера, любой – даже Убой – справится.

Ах, какое чудесное выдалось утро! Вовсе нежаркое, легкое, прозрачно-радостное, с синим высоким небом и ласковым солнышком, такое, что просто хотелось петь! Марко, может, и пел бы, коли б не был так озабочен поисками… Поисками той, которая так походила… Да нет же! Не походила. Это и была Аньез! Она, она – больше кто же? Длинные каштановые локоны выбивались из-под суконной шапки, стройненькая фигурка, ловкие движения, смех… По смеху-то и узнал ее Марко в прошлый раз, вот здесь же, на площади Цветов! Жаль, не успел окликнуть – девушка уже скрылась в толпе, кричи – не кричи, бесполезно. А торговцы – мясники с рынка – увы, ничего определенного сказать не смогли, как юноша ни расспрашивал. Ну, да, подходила какая-то девушка, красивая, да, спрашивала бычьи хвосты, видать, собралась готовить коду алла ваччинаро – вкуснейшее блюдо из жаренного на свином сале хвоста. Кому ей такое блюдо готовить? Тому похитителю, «дядюшке», рыцарю Золотой Чаши? Хм… вот это вряд ли! Благородные господа бычьи хвосты есть не будут… Значит, что же, выходит, Аньез – простолюдинка? По манерам – точно нет! Странно все это… и непонятно. Правда, те же мясники сказали, что эта девушка «с белыми, как камеи, руками» приходит сюда, на рынок почти каждый день, в одно и то же время – не очень рано и не очень поздно, ближе к обедне, вот как сейчас.

Миновав Квиринал, юноша прибавил шагу – а вдруг Аньез (если это и в самом деле Аньез) сегодня пораньше придет? Всякое может случиться. Марко резко прибавил шагу и у Пантеона (церковь Санта Мария ад Мартирос) уже бежал, стараясь не сбить с ног прохожих – паломников, мелких торговцев, мастеровых, идущих на рынок и с рынка служанок.

Бежал… Глянул на небо – вроде бы солнце-то еще не так уж и высоко, вроде бы успевал…

Ка-ак вдруг…

Бах!!!

Споткнувшись о какой-то камень, юноша со всего разбега влетел головой в спину объемистой матроне, в сопровождении слуг и служанок с корзинами степенно шествовавшей прямо посередине улицы, как раз сразу за Пантеоном.

Не удержавшись на ногах, дама завалилась вперед, опершись объемистым животом в мостовую, и громко, с остервенением, заорала:

– Держите его! Держите вора! Эй, слуги!

– Да я вовсе не вор!

Марко пытался оправдываться, правда, его никто не слушал – дюжие парни (слуги так не вовремя упавшей матроны) ухватили юношу за руки.

– Вот он, госпожа, вот! Попался!

– А-а-а! Вот тебе, ворюга!

Поднявшись с помощью слуг на ноги, матрона с неожиданным проворством закатила несчастному толмачу такую смачную оплеуху, что тот едва не свалился с ног. Да, верно, и свалился бы, коли б не слуги.

– Ты куда мой кошель дел, ворюга? А ну, отдавай!

– Да не брал я вашего кошеля, клянусь всеми святыми!

– Ах, не брал?!! Ах ты…

Разъяренная матрона, по всему, собралась ударить Марко еще, да вот только юноша уже успел прийти в себя и теперь был настороже – увернулся, резко опустив голову… И тут вдруг заметил лежавший на булыжниках мостовой довольно объемистый, вышитый бисером мешочек…

– Да вон ваш кошель! Под ногами! – закричал юноша. – Сами теряют, потом к прохожим почем зря пристают.

Кто-то из слуг, отпустив Марко, ринулся подбирать находку, за ним тут же последовал и другой, и третий, да еще и служанки… И сама хозяйка, матрона, обликом напоминающая массивную дорическую колонну, естественно, тоже не осталась стоять в стороне:

– А ну-ка!

А толмач все стоял да ошалело таращился… пока кто-то – совсем рядом – не крикнул:

– Эй, парень, беги!

Что Марко тотчас же и сделал – а вдруг да это не тот кошель, или – и не кошель вовсе? А если и тот – так вдруг там денег не досчитаются, судя по матроне – такое запросто может быть, потом иди, доказывай, сволокут сейчас к судье для разбирательства – вот только этого сейчас и не хватало!

Рассудив так, юноша последовал совету неведомого доброхота и уже совсем скоро оказался на площади Цветов, где, впрочем, торговали вовсе не одними только цветами, но и всякой всячиной, включая опилки с креста, на котором иудеи распяли Иисуса, и колючки с тернового венца.

– Синьор, синьор, купите колючки, не пожалеете! Замечательный амулет от всех бед и напастей!

– Да есть уже у меня амулет…

Схватившись за висевший на шее медальон с волосом Святой Девы, Марко быстро прочел молитву и свернул к «обжорному» ряду.

– Свежайшее мясо – говядина, свинина!

– Утки, лебеди, дрозды! Пожарите с луком – пальцы оближете.

– А вот дичь, только что – сегодня утром – пойманная!

– Неужто – сегодня утром? – засомневался толмач.

– Ну, может быть – вчера.

Покачав головой, юноша подошел к мяснику, обликом своим вовсе не напоминающим раздельщика туш. Совсем даже наоборот, продавец свежего мяса оказался человеком худосочным, небольшого росточка, узенькой впалой грудью и таким унылым лицом, с которым не мясом торговать, а, пожалуй, лишь только уксусом.

– Бычьи хвосты? Да есть еще… вон, молодой синьор, поглядите-ка! Вам сколько? Девушка? При чем тут девушка? Не знаю я никакой девушки. Ты хвосты-то берешь, парень, или просто так пришел?