Он как-то сразу изменился, этот торговец, едва услышав вопрос, будто Марко не про девушку спрашивал, а предложил мяснику прямо тут же вступить с ним в богопротивную содомитскую связь. Даже лицо торговца на миг изменилось, превратившись из унылого и меланхоличного в откровенно злое.

И что такого спросил?

– Так берешь ты?

– Нет!

– Так иди отсюда, другим покупателям товар не загораживай.

Отойдя, Марко хмыкнул: ну, надо же – «не загораживай»! Других-то покупателей у мясного рядка ошивалось человек пять, да и те не больно-то приценивались. С чего тогда обозлился мясник? Впрочем, может, он вообще и по жизни такой злыдень, люди ведь разные бывают.

– Слышал, ты одну девчонку ищешь?

Марко резко обернулся, увидев перед собой нищего мальчишку, босого, одетого, как и одеваются нищие либо слуги в домах скопидомов – рваные, до колен, штаны, козья, мехом наружу, жилетка да такая же козья шапка, неведомо как державшаяся на целой копне черных кудрей, нечесаных и грязных. Мальчишка тоже выглядел грязным – и лицо, и ноги, а уж руки-то черней, чем у трубочиста! Плоский, чуть приплюснутый нос, широкая, немного щербатая – у парня не хватало двух передних зубов, улыбка, вполне дружелюбная, вообще – по всему чувствовалось, что этот паренек человек совсем иного склада, нежели давешний продавец мяса.

– Ну, допустим, ищу, – толмач все же украдкою обернулся, посмотрел на все еще косившегося в его сторону мясника.

– Я знаю, про кого ты спрашиваешь.

– Знаешь?! – Марко резко схватил мальчишку за плечи. – Так говори! Как ее имя? Кто она?

– Как имя – не знаю, – нищий мотнул головой с такой силой, будто хотел сбросить со своей шевелюры всех вшей. – Зато примерно знаю, где она живет.

– Тогда пошли! – тут же загорелся юноша, в его непонятного цвета глазах – то ли светло-синих, то ли зеленовато-серых (Ремезов, кстати, определял их, как пишут в свидетельстве на регистрацию авто – «средний серо-зеленый металлик») зажглись и запрыгали яркие солнечно-желтые искорки азарта… и надежды. – Ну, что ты стоишь? Веди же!

– А деньги?

Нищий мальчишка со всей значительной важностью поковырялся в носу, как бы давая понять, что, кроме поиска какой-то там девчонки, у него и поважнее дела найдутся.

– Ах да, да… – Марко вытащил серебряшку. – Вот.

– Чудная какая.

– Константинопольская – денарий.

Недоверчиво попробовав денарий на зуб, паренек удовлетворенно кивнул и, спрятав монетку в лохмотьях, живо зашагал в сторону старого стадиона Домициана, не обращая никакого внимания на подозрительно тяжелый взгляд плюгавистого торговца мясом, коим тот проводил обоих…

Не доходя до церкви Святой Аньез ин Агоне – типичной романской базилике с толстыми стенами и окошечками-бойницами – юный проводник резко свернул влево, на узенькую – едва разойтись вдвоем – улочку, больше напоминавшую какое-нибудь дикое и заброшенное ущелье, такое впечатление вызывало почти полное отсутствие солнца, лучи которого просто-напросто не доходили до мостовой из-за теснившихся друг против друга зданий, узеньких – два окна и дверь – трехэтажных, с покатыми черепичными крышами. Около одного из таких домов, судя по всему, принадлежавших средней руки ремесленникам или торговцам, и остановился нищий.

– Вот она куда-то сюда зашла – то ли в этот дом, то ли в соседний.

Марко покачал головой:

– Да-а… Так ты, значит, точно не знаешь?

– Так ты, синьор, дома-то уж сам проверь! – насмешливо скривился мальчишка. – Не мне ж туда заходить – кто пустил бы!

– А девушка? – запоздало озаботился толмач. – Та ли это, что я ищу?

Гаврош прищурился:

– Красивая юная дева… волосы цвета каштана, большие серо-голубые глаза, на щеках, когда улыбается – ямочки… Одета, как обычная горожанка, но руки белые, и говорит по-умному, как благородная дама.

– Она! Все-то ты заметил, – с улыбкой присвистнул молодой человек.

Парнишка тоже улыбнулся в ответ:

– Всегда рад помочь, синьор. А как же!

Махнув на прощанье рукой, он повернулся и быстро зашагал к Пантеону.

Сделав пару шагов назад – насколько вообще можно было отойти от фасадов, – Марко задрал голову, силясь рассмотреть верхние окна – а не мелькнет ли где знакомый до боли силуэт?

Слава богу, улочка оказалась пустынной – похоже, это вообще был тупик и чужие здесь не ходили – стой, смотри себе, никому не мешаешь. Как вот и делал сейчас Марко.

И напрасно надеялся, зря таращил глаза, рискуя сломать шею – ничего не возможно было рассмотреть, слишком уж узкие окна, да и почти все – закрытые ставнями. Что ж… Юноша поскреб подбородок и ненадолго задумался – а что тут думать-то, когда надо действовать? Зайти, спросить… Мол, не здесь ли проживает некая молодая особа, забывшая на рынке… бычьи хвосты? А что? Расплатилась и забыла, вот мясник и интересовался, спрашивал, а он, Марко, случайно вспомнив увиденную вчера на этой вот улице девушку, просто решил зайти…

Подойдя к обитой затейливыми бронзовыми вставками двери под небольшим фронтоном, явно спертом с каких-то античных развалин, юноша поднял кулак – постучать… как вдруг краем глаза заметил метнувшуюся к нему тень. Обернулся…

Перед глазами мелькнуло злое острие кинжала! Марко увернулся, подставил руку, но наткнувшись взглядом на холодные и пустые глаза убийцы – ибо кто еще это мог быть? Приметил на рынке, позарился на серебро – запросто. Эх, следовало быть осторожнее… хотя теперь – чего уж!

Злодей улыбнулся уверенно и цинично, поиграл кинжалом, словно оттягивая сладостный для себя момент, и вдруг резко – словно атакующая змея – нанес удар… вне всяких сомнений, поразивший бы молодого человека в сердце или, уж по крайней мере, в печень или живот – в чем тоже приятного мало.

Поразил бы… Настолько быстро все случилось, Марко даже не успел вытащить висевший на поясе нож, едва только опустил руку…

А злодей не успел закончить свой выпад! Упал, пораженный в голову короткой дубинкой, которую метнули откуда-то…

Марко обернулся:

– Убой?! Ты как здесь?

– Так… шел…

– А я как раз собирался зайти в этот дом, кое о чем справиться…

Убой быстро осмотрелся по сторонам, нагнулся, взглянув на убитого – или оглушенного – злодея, подобрал с мостовой дубинку и хмыкнул:

– А пошли-ка отсюда, паря, да побыстрей. Сдается мне, не нужно тут больше никого лишнего.

– Пожалуй, ты прав, друже.

Переглянувшись, Убой и Марко живенько покинули улочку, и, убыстряя шаг, пошли к Пантеону.

– Злыдень этот, верно, с базара за тобой шел, – на ходу пояснил Убой. – Я видел.

Толмач пожал плечами: