Женщина остановилась. Солдаты тоже встали, загородив ей дорогу. Бент видел, что женщина что-то сказала. Солдаты ответили хохотом. Бент выхватил саблю и ринулся через улицу:

– Эй, вы! Прочь с дороги!

Негры не тронулись с места.

– Я вам приказываю! Отойдите на мостовую и дайте леди пройти!

Однако солдаты продолжали загораживать узкий тротуар. Такое открытое неповиновение возмутило Бента, и возмущение было вдвойне сильнее из-за цвета их кожи. Да как они смеют не подчиняться офицеру! Теперь благодаря этой президентской прокламации ниггеры возомнят себя центром вселенной!

Какое-то время все молчали, не двигаясь. Потом Бент услышал, как один негр что-то пробормотал насчет белых офицеров, и оба задумчиво уставились на него. С его стороны было бы глупо связываться с этими тупыми дикарями. Что, если они вздумают напасть?

И тут Бент увидел свое спасение: из-за угла Конти-стрит показались трое белых военных. У сержанта был револьвер. Бент взмахнул саблей:

– Сержант! Сюда, живо!

Троица бегом приблизилась к Бенту. Он назвал себя.

– Отведите этих двух негодяев в военную полицию за неподчинение приказу, а я приду позже, чтобы выдвинуть обвинение. – Он задышал ровнее; теперь можно было без опаски излить свое презрение к ниггерам. – Если вы надеетесь стать частью федеральной армии, джентльмены, вы должны вести себя как цивилизованные человеческие существа, а не как обезьяны. Действуйте, сержант.

Сержант достал из кобуры револьвер. И ему, и его подчиненным явно понравился приказ офицера. Они грубо толкали негров в спину и пинали их в лодыжки. Кавалеристы основательно испугались.

И правильно, подумал Бент. Подвесить бы их за большие пальцы на какой-нибудь подходящей балке или ветке, чтобы ноги едва касались земли. В случае нарушения субординации обычно назначался час такого наказания, ну а этим хорошо бы повисеть часика три-четыре…

– Полковник?..

Бент сорвал с головы шляпу; женщина была средних лет, довольно привлекательная.

– Мадам? Примите мои глубочайшие извинения за грубое поведение этих… солдат.

– Я вам чрезвычайно признательна за ваше вмешательство. – У нее был мягкий, мелодичный акцент уроженки Нового Орлеана. – Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что вы не похожи на типичного представителя оккупационной армии. И вообще смею заметить, что для человека с вашей чувствительностью я бы сочла более приемлемым серый мундир. Еще раз благодарю. Хорошего вам дня.

Ошеломленный, Бент только и успел пробормотать в ответ: «Хорошего дня», как женщина развернулась и исчезла за той дверью, к которой направлялась.

Прошло так много времени с тех пор, как Бенту говорили комплименты по какому бы то ни было поводу, что оставшийся путь до кафедральной площади он прошел в состоянии настоящей эйфории. Возможно, эта женщина была права. Разумеется, о переходе на сторону противника теперь не могло быть и речи, но этой женщине нельзя было отказать в проницательности. Возможно, он лишь по ошибке всю жизнь питал отвращение к Югу. И в определенном смысле он был скорее южанином, чем янки. Жаль, что узнал он об этом слишком поздно.

У высокого фасада собора Святого Людовика Бент внезапно остановился; его внимание привлекли два человека на площади. Один из них – армейский офицер, явно не так давно переведенный в Новый Орлеан, – был братом командующего, а второй…

От волнения Бент застыл на месте. Стэнли Хазард. В последний раз он видел его в «Уилларде» больше года назад. Что он здесь делает?

Бент поспешил дальше, желание выпить стало уже нестерпимым. Эта неожиданная встреча напомнила ему о Джордже и Орри, и вскоре в его голове снова зазвучал набат мщения. Он не должен забывать обе эти семьи и свое желание отплатить им. И прежде чем уехать из Нового Орлеана, он обязан завладеть тем портретом из борделя.

На сияющей белизной скатерти стояло массивное серебро. Устрицы из залива были сочными, французское шампанское – холодным, как январь. Официанты в ливреях с таким почтительным вниманием склоняли курчавые седые головы, что Стэнли чуть было не подумал, что вся эта история с прокламацией о свободе – всего лишь фантазия.

Вежливый сдержанный джентльмен, сидевший с ним за столом, носил отличительные знаки полковника, хотя происхождение этого звания оставалось тайной для Стэнли и многих других. Стэнли кое-что разузнал перед отъездом из Вашингтона. В одних отчетах его неизменно именовали капитаном Батлером, и это был тот самый капитан, чье назначение на должность интенданта сенат отклонил прошлой зимой.

В других отчетах военного министерства он упоминался как полковник Батлер, хотя большинство из них исходило от его брата. Другими словами, на таинственных дорогах военного времени, когда джентльмен служит у своего брата, он может очень быстро получить более высокое звание. И как именно случается такой взлет в карьере, значение вряд ли имеет. Ничто не имеет значения, кроме влияния и власти. И потому Стэнли решил не обращать ни на что внимания.

Он наблюдал, как собеседник поглощает шампанское; впереди их ждали трудные переговоры. За едой они держались безопасных тем: говорили о том, как долго еще продлится война, заменят ли Макклеллана, и если да, то кем. На последний вопрос Стэнли уже знал ответ – да, Бернсайдом, – но изобразил неведение.

Батлер спросил, как Стэнли доехал.

– О, просто чудесно! Морской воздух полезен для здоровья.

Правда, Стэнли не слишком много дышал этим воздухом. Почти все время он лежал в своей каюте, поднимаясь лишь для того, чтобы его вырвало в ведро. Однако было важно, чтобы деловые партнеры считали его компетентным во всем, – в этом заключался еще один из маленьких уроков Изабель.

– Что ж, сэр… – Гость Стэнли откинулся на спинку стула. – Благодарю вас за прекрасный обед. Но поскольку ваш визит весьма короток, наверное, стоит уже перейти к делу.

– С радостью, полковник. Для начала я, вероятно, должен сказать, что являюсь владельцем фабрики «Обувь Лэшбрука» в Линне, в Массачусетсе.

– Армейская обувь, – кивнул полковник Эндрю Батлер.

Стэнли почувствовал, как его пробрала дрожь, – этот человек знал о нем все. Он поднял салфетку, чтобы промокнуть пот, выступивший над верхней губой, и наклонился немного вперед, в тень подвешенной рядом корзины с папоротником.

– Здесь довольно много народа. Может, нам лучше…

– Нет, это место идеально подходит. – Батлер поднес спичку к большой гаванской сигаре. – Подобные… э-э… договоренности заключаются за половиной столов в этом ресторане. Хотя ни одна не сравнится по масштабу с вашим предложением. Прошу вас, продолжайте.

Стэнли взял себя в руки и решительно выпалил:

– Насколько я понимаю, здесь тоже крайне необходима обувь!

– Крайне, – пробормотал Батлер, выпуская дым.

– А на Севере отчаянно необходим хлопок.