– Его можно купить. Только нужно знать правильные источники и способы доставки его в город и порт. – Батлер улыбнулся. – Вы наверняка понимаете, что с каждой сделки я получаю комиссионные как от покупателя, так и от продавца?

– Да-да… это не имеет значения, если вы можете мне помочь доставить обувь в Конф… тем, кто в ней нуждается, и в то же время получить хлопок в достаточном количестве, чтобы его перепродажа стоила сопряженного с этим делом риска. Ведь есть законы, по которым запрещено помогать противнику и торговать с ним.

– Вот как? Я был слишком занят, чтобы узнать о них. – Полковник искренне засмеялся, Стэнли тоже, решив, что так надо.

Наконец они вышли на улицу и направились в сторону набережной, продолжая обсуждать детали договора. В мягком солнечном свете начала зимы Стэнли вдруг почувствовал себя удивительно хорошо; он даже поверить не мог, что в каких-то далеких краях, которых он никогда не увидит, люди живут в страхе и грязи и отдают свои жизни за пустые лозунги.

Закурив третью сигару, Эндрю Батлер заговорил о своем брате:

– Его прозвали Зверем за то, что он пригрозил обращаться с местными женщинами как со шлюхами, если они будут пренебрежительно отзываться о наших парнях, а еще Ложечником – потому что он якобы грабит частные дома. Первым прозвищем он даже гордится, но, поверьте мне, Стэнли, если бы Бен захотел что-то украсть, он бы не разменивался на такую малость, как столовое серебро. В конце концов, за его плечами сенат штата Массачусетс, к тому же он юрист.

Стэнли мог бы упомянуть о некоторых вещах, которые он слышал о генерале, – например, о том, что он разбогател за время недолгого пребывания в Новом Орлеане, хотя никто не мог сказать, как именно. Источники же растущего состояния Эндрю Батлера, напротив, были прекрасно известны.

Шагая по набережной, напротив которой стоял на якоре колесный пароход, белый в солнечном свете, как свадебный торт, Батлер продолжал:

– Люди в этом городе заблуждаются, проклиная моего брата. Он куда более справедливый и умелый управленец, чем они готовы признать. Он очистил город от грязи, отчего сразу снизилась заболеваемость желтой лихорадкой, привез еду и одежду, когда они были так необходимы, заново открыл порт для торговли. Но вы только и слышите со всех сторон: «Будь проклят этот Зверь!» или «Будь проклят этот Ложечник!». К счастью, в нашем маленьком коммерческом предприятии мы с вами будем иметь дело с джентльменами, которые личную прибыль ставят выше публичных завываний.

– Вы имеете в виду хлопковых плантаторов?

– Да. Их желание быть практичными было подкреплено опытом тех немногих, кто поначалу отказал мне в сотрудничестве… и в хлопке. Те джентльмены вдруг обнаружили, что все их рабы разом исчезли. Но когда впоследствии они хорошенько подумали и дали согласие… э-э… поделиться своим урожаем, рабы, конечно, тут же вернулись, чтобы заняться тяжелым трудом.

«Под угрозой штыков, которые держали в руках солдаты Соединенных Штатов», – подумал Стэнли. Скандальные истории такого рода добрались до Вашингтона, но он не стал об этом упоминать.

– Даже в военное время, – заключил Батлер, – практичность – куда более мудрый курс, чем патриотизм.

– Да, безусловно, – согласился Стэнли.

Шампанское, яркий солнечный свет и успешные переговоры породили в нем чувство собственной ценности, столь редко посещающее его в жизни. Изабель непременно будет гордиться им сегодня. Он лично гордился.

С приближением ноября большинство офицеров Армии Залива уже знали, что к концу года у них будет новый командующий. Недовольство стилем управления Батлера стало слишком сильным, обвинения в воровстве и спекуляции – доказательными. А приход нового командующего обычно приводил к реорганизации и многочисленным переводам. Елкана Бент понял, что должен немедленно завладеть портретом или может быть поздно.

Он наблюдал за входом в заведение мадам Конти три наугад выбранных вечера. Наблюдение доказало, что слухи были верны: бордель действительно пользовался равной популярностью как среди офицеров, так и среди рядовых, хотя устав не разрешал им посещать одни и те же места, тем более такие. Однако оба правила нарушались множеством мужчин, которые входили в бордель украдкой, а выходили с шумом – пьяные до неприличия. За полчаса Бент видел две драки, что еще больше взбодрило его.

Сидя в одном белье в своей неопрятной снятой комнате рядом с хлопковой биржей, Бент разрабатывал план действий с помощью своего лучшего компаньона – полной бутылки виски. Он выпивал до кварты в день, и это была жуткая дрянь, лишь немногим лучше, чем в лавке маркитанта. Но Бенту это было необходимо, чтобы прояснить ум и справиться с тяжестью неудач.

Женщина, управлявшая борделем, ни за что не продаст ему тот портрет, а заниматься грабежом среди ночи Бент не хотел – он слишком хорошо помнил чернокожего помощника мадам Конти. Он должен украсть картину во время, говоря военным языком, отвлекающего маневра. А учитывая переменчивость настроения постоянных клиентов борделя, устроить это будет совсем несложно.

Гордясь своим планом, Бент допил бутылку и упал в кровать, сонно бормоча себе, что надо непременно взять с собой нож.

На следующий вечер, в субботу, надев парадный мундир, он поднялся по красивой кованой лестнице, по которой уже однажды поднимался. В гостиной сидела большая шумная толпа солдат, но он никого не узнал. Уже удача.

Он заказал бурбон старому негру, стоявшему за стойкой небольшого бара, и, не спеша потягивая напиток, прислушивался к разговорам. Когда мужчины не хвастались перед шлюхами, они бормотали что-то о родном доме или ругали Юг.

Идеально.

Он заказал вторую порцию. И вдруг затылком почувствовал, что за ним кто-то наблюдает.

Он обернулся. Так и есть – через толпу к нему пробиралась крупная солидная женщина. Ей было далеко за шестьдесят; как и в прошлый раз, пышные седые волосы были уложены в идеальную прическу. Просторное платье из изумрудного шелка украшала вышивка с изображением восточных фигур на фоне мостов и пагод.

– Добрый вечер, полковник. Я так и подумала, что вы один из старых посетителей.

– У вас отличная память, мадам Конти. – Он улыбнулся неискренней улыбкой, вдруг начав потеть.

– Я вспомнила только ваше лицо, но не имя.

Она благоразумно не стала заговаривать об их ссоре из-за цены неких особых услуг, предоставленных ему взятой в прошлый раз шлюхой.

– Бент.

Вообще-то, в первый раз он назвался Бентоном, желая скрыть свое настоящее имя, потому что тогда еще верил, что может сделать карьеру в армии. В то время ему только предстояло узнать, что генералы никогда не ценят талант, их интересует только влиятельность.

«А у тебя ее больше нет, – думал он. – И ты знаешь, кто в этом виноват – твой отец, предавший тебя своей смертью. И еще Мэйны, Хазарды, генерал Билли Шерман и множество неведомых врагов, которые нашептывали, строили козни и…»