— Потому что Сюй Шуанлинь не знал, что Хуа Биньань и Ши Мэй — это один и тот же человек, — ответил Мо Жань.

Стоявший рядом с ним настоятель Сюаньцзин задумчиво покрутил ус и вмешался в их разговор:

— Раз уж они были близкими друзьями, как он мог не знать о такой важной вещи…

— Это Сюй Шуанлинь считал Ши Мэя лучшим другом, — ответил Мо Жань, — однако со своей стороны вряд ли Ши Минцзин мог допустить истинную сердечную привязанность к нему. На его игровой доске Сюй Шуанлинь был лишь одной из ключевых игральных шашек и не более того.

Сделав паузу, он продолжил:

— Когда на горе Цзяо в зале у ворот раненный Хуа Биньань снял вуаль, его открытое лицо выглядело невероятно уродливым, чем-то похожим на тело морской звезды. Теперь я думаю, что, должно быть, тогда он просто использовал искусно сделанную маску из человеческой кожи. Что же касается Сюй Шуанлиня, то, возможно, все это время он видел именно такое лицо своего «верного друга», а истинное лицо Ши Мэя вообще увидел впервые в жизни, поэтому облик Хуа Биньаня не вызвал у него никаких ассоциаций с Ши Мэем. До конца своих дней Сюй Шуанлинь так и не понял, что его лучший друг использовал и погубил его и, естественно, не зная всей правды, не стал раскрывать известную ему правду.

— По-твоему выходит, что когда Ши Мэй и Хуа Биньань одновременно появились на горе Цзяо, один из них был некто, контролируемый техникой Вэйци Чжэньлун? — спросил Цзян Си.

— Думаю, что это возможно. Однако, есть и второй вариант.

— Какой?

Мо Жань покачал головой:

— Ко второму варианту я вернусь чуть позже.

Тут в их разговор вмешался настоятель Сюаньцзин:

— Если даже принять за истину ту возможность, о которой поведал нам благодетель Мо, этот бедный монах все же чувствует, что есть как минимум одна вещь, которую в рамках его теории нельзя объяснить логично: у Хуа Биньаня не было никаких причин разрушать магическую формацию Возрождения, созданную Сюй Шуанлинем, но он зачем-то это сделал. Неужели у него была какая-то личная обида на Сюй Шуанлиня? Возможно ли, что воскрешение Ло Фэнхуа, которого добивался Сюй Шуанлинь, могло ему как-то повредить?

Тяжело вздохнув, Мо Жань ответил ему:

— Настоятель, неужели вы забыли, во что в итоге превратилась магическая формация Сюй Шуанлиня?

Растерявшийся старый плешивый осел на какое-то время остолбенел, а потом покачал головой, демонстрируя полное неведение.

— Судя по Небесному Разлому, что открылся в тот день, Ши Мэй никогда не учил Сюй Шуанлиня настоящей технике Возрождения, — пояснил Мо Жань.

— А-а…

— Он постоянно обманывал Сюй Шуанлиня. Тот приложил все силы на то, чтобы, как он искренне верил, построить формацию Возрождения, но на самом деле Хуа Биньань просто использовал его вслепую, чтобы сделать то, на что у него самого не хватало духовных сил.

— Тогда чему его обучил Хуа Биньань…

— Первой запретной технике, — чуть помедлив, Мо Жань все же закончил, — он обучал Сюй Шуанлиня технике Пространственно-временных Врат Жизни и Смерти.

Все те, кто участвовал в битве на горе Цзяо, не могли не вспомнить, как небо раскололось и из черного тоннеля вышли тысячи таинственных заклинателей…

Выходит, это были Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти?

— Именно это тот второй вариант, о котором я упомянул ранее, — продолжил Мо Жань. — В случае, если Пространственно-временные Врата Жизни и Смерти были открыты, тогда и Хуа Биньань, и Ши Мэй могли быть подлинными, только один принадлежит этому миру, а второй пришел из другого.

Услышав это, все замолкли. Но затем вдруг кто-то ударил себя по ноге и разразился громким хохотом:

— Образцовый наставник Мо решил нас, как детишек, сказочкой на ночь усыпить? Думал, что сможешь использовать легенду о запретных техниках, чтобы запутать и запугать людей? Да еще эта история про двух Ши Минцзинов… ха-ха-ха! Я сейчас со смеху помру!

— Вот именно, как это вообще возможно? Эти техники были утеряны тысячи лет назад, а до этого на них был наложен строжайший из запретов… Кто бы мог ими овладеть?

— Согласно легенде, самый важный том техники Пространственно-временных Врат Жизни и Смерти тысячелетия назад был запечатан в священном дереве огненного императора Янди. Даже если бы кто-то попытался изучить эту магическую технику по сохранившимся записям, в лучшем случае ему удалось бы постичь лишь преодоление пространства, но никак не прорыв пространства и времени. В конце концов, следствием овладения этой запретной техникой было наложение друг на друга двух миров, что неизбежно нарушило бы установленный небесами порядок вещей и погрузило вселенную в хаос!

Мо Жань не собирался спорить с этими людьми, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы рассказать им то, что ему было известно. Он понимал, что сейчас, вероятно, настало время его последнего выступления как образцового наставника Мо и в будущем у него может просто не быть другого шанса что-то им объяснить.

Он использовал свое покаяние как разменную монету, чтобы обменять его на капельку здравомыслия этих ищущих отмщения людей. Ему нужно было рассказать о том, что он знает, и своих догадках присутствующим здесь людям. На данный момент было не так уж и важно, поверят они ему или нет. То, что он сегодня скажет, будет лишь первым ударом колокола, предвещающим беду, и если позднее мир придет в смятение, кто-то из них все же вспомнит его предупреждение и тогда, возможно, будет еще не слишком поздно что-то изменить.

— Господа, просто представьте себе, если бы я или кто-то из вас, будучи Хуа Биньанем, смог понять суть Вэйци Чжэньлун и Пространственно-временных Врат Жизни и Смерти, вот только от рождения не имея достаточных духовных сил, использовать их самостоятельно мне или вам было бы не под силу. И как же в этой ситуации нам поступить?

Больше половины присутствующих изначально были враждебно настроены к Мо Жаню и не собирались слушать и участвовать в его рассуждениях.

Однако Цзян Си уже успел оценить практическую ценность некоторых более ранних высказывании Мо Жаня. Кроме того, у него самого были сомнения по поводу кровавой резни в Гуюэе, поэтому, все серьезно обдумав, он ответил:

— Найду кого-нибудь, кто захочет мне помочь.

— И кто же захочет вам помочь?

— Никто.

— Верно, и правда никто, — подтвердил Мо Жань, — поэтому остается действовать хитростью. Например, обмануть кого-то, вроде