— Мы не всё обсудили, Глорас! — взбодрился Нарций, недовольно скривив губы. — Ты отказался поднимать тему о церемонии!

— Потому что этого не будет, — с рыком ответил Вэдпрум.

Остальные капитаны тоже скрылись за дверью кабинета. Небольшой отрывок разговора разжёг в Аноильтенсе бурю любопытства, которая желала, чтобы её удовлетворили сведениями. Не сдержав порыва, он прокрался к двери, огляделся по сторонам и встал рядом, делая вид, что ждёт, пока помещение освободится.

— Мальчишка хорош во всём, от лидерства и до физической подготовки, чего ему не хватает, так это поводка, — неприятно прогнусавил Эдманфер Консэдий.

— Я сказал прекратить! — взбешенный голос Глораса напоминал медвежий рёв. Раздался удар, Эпкальм предположил, что отец стукнул кулаком по столу в прорыве ярости. — Кто надоумил вас — догадаться не сложно. Удивляет только то, что вы все пошли у неё на поводу!

— Нет, Глорас, ты не видишь того, что это может принести, — начал Нарций. — Если эти двое умножат свою силу, а в последствии и заведут ребёнка, то помимо сильного бойца, у нас появится и поводок, чтобы мальчишка больше не мог своевольничать! Понимаешь? Он будет подчиняться приказам!

— Он и так всегда им подчиняется, — сквозь зубы прошипел глава. — И чтобы вы там все не решили, Эпкальм не будет давать согласие на церемонию, с девушкой, которую не любит. У него есть право жить свою жизнь так, как он того хочет! И портить жизнь дочери я тоже не собираюсь. От неразделённой любви она пострадает не меньше!

— Ты просто не видишь того, что перед глазами, — возмутился Консэдий. — С тобой-то это сработало, а? Что, скажешь, что тебя не устраивает твоё нынешнее положение?

— Следи за своим языком, старпёр, — ощетинился Бонстек, до того не вступавший в беседу. — Ты говоришь не с мальчишкой, а главой сопротивления!

На мгновение повисла тишина, прежде чем её прервал Нарций Реласпарбас:

— Все эти споры, конечно, очень занимательные, но мы все понимаем, что в итоге Липедесса и Эпкальм должны будут принять бразды правления на себя. Так или иначе, но по итогу всё придёт к церемонии, хочешь ты того, Глорас, или нет.

Замерев безмолвном шоке, Эпкальм уставился непонимающим взглядом в пол, пытаясь осмыслить услышанное. Одно дело, когда на него давила только Гловиль, но теперь, когда по той же дорожке пошли и капитаны, в жилах начала стыть кровь. Аноильтенс понимал, что равно или поздно они сломают Глораса, а после и его самого. Злость распаляла кожу, пока ужас сковывало холодом. Испарина, выступившая на лбу, скатилась по коже, обогнула лицо и сорвалась на пол.

«Это цена управления сопротивлением? Тогда уж лучше податься в путешественники по свету, чем заполучить такую судьбу», — затравленно подумал сопротивленец, не желая верить в происходящее.

Судьба Глораса — не самая завидная дорожка, ведь он потерял так много всего, прежде чем достичь всего того, что имеет. Однако даже с этим учётом, он никогда не жаловался на свою жизнь, хоть и старался огородить Эпкальма от аналогичных ошибок. Только вот сколько ещё продержится его несгибаемая воля, прежде чем треснет от сильного натиска со стороны?

Дверь в кабинет резко открылась. Оглядывая вышедшего затравленными и широко распахнутыми глазами, Аноильтенс никак не мог понять, что же происходит, где он и что должен делать? Глорас не подал вида, когда увидел на пороге подопечного. Сам сопротивленец даже заметить не успел, как от стены переместился к двери. Мужчина закрыл парня собой, а после протолкнул подальше от кабинета, положив руку ему на плечо.

— Так для них всех я лишь твоя замена? Им ведь плевать, чего я хочу или не хочу. Эти ублюдки готовы пойти на что угодно, лишь бы достичь того, что им нужно!

— Тише, успокойся, — с досадой проговорил Вэдпрум, притягивая сына к себе за голову. — Я не позволю им ничего из того, чего бы ты сам не захотел. А теперь иди, не хватало ещё, чтобы они тебя заметили. С этой проблемой дай разобраться мне и ни о чём не беспокойся. Сосредоточься на себе, своих друзьях и… на своей миссии, — Глорас подмигнул, а после понизил голос. — Не знаю, куда ты уходишь, но жду от тебя результатов. Иди!

Эпкальм ошарашенно посмотрел на главу, еле заметно качнул головой, а после на ватных ногах побрёл вниз по лестнице, окончательно запутавшись во всём.

До самого вечера он бродил с пустым взглядом, как неприкаянный. Даже не заметил, когда на улице начало темнеть. Парень засел у ручья на весь остаток дня, не желая ни с кем видеться. Он хотел собрать мысли в кучу и расставить всё по полочкам, но выходило настолько скверно, что полки в его голове раз за разом падали, создавая новый бардак. А разве может быть по-другому?

Аноильтенс укрепился только в одном утверждении — вся верхушка, кроме Глораса, настроены на то, чтобы прогнуть его под себя.

В попытке отогнать от себя дурные мысли, он не раз вспоминал свой отряд, к которому в этот день не приближался ни на метр. Ему всё никак не получалось выкинуть из головы слова отца о том, что он знает, что Эпкальм уходит каждый вечер и что тот уладит всё остальное. Это было прямым одобрением его действий, хотя сам сопротивленец ожидал совсем иной реакции. Примерно такой же, как когда глава поймал с поличным его и Сэлда.

Тряхнув головой и потерев глаза, он бойко подскочил в травы, решая, что самобичевания с него более чем достаточно. Подавив переживания, чтобы хоть немного передохнуть, Аноильтенс решительно пошёл к кусту, в листве которого скрывались запрятанные вещи для вылазки. Он спешно переоделся. Выдохнул, удостоверяясь, что голова ясна от всех обуревавших до того мыслей, что сформировались благодаря защитному механизму.

Парень понимал, что его защитные рефлексы могут быть опасны, что в конечном итоге навредят ему, но не мог прекратить душить временами эмоции, даже если после уже они душили его.

«Будь там сегодня! Просто приди!» — подумал Эпкальм, преисполнившись решимостью. Проверил как закреплены перчатки и прочее обмундирование и только тогда со спокойной душой перепорхнул через реку.

Мчался, не видя ничего вокруг. Думал только о том, как ему нужно встретить академца и расспросить о свитке, заполучить его. Он должен доказать самому себе, что чего-то да стоит, иначе как сражаться с капитанами и отстаивать свою жизнь, не имея никакой опоры под ногами в виде уверенности? Перелетая на очередной ветке, сопротивленец вдруг заметил боковым зрением движение. Кто-то явно следовал за ним.

Приготовив нож, он резко