– Не в этот раз, красавица, – улыбаюсь я, направляясь в сторону с наименьшим количеством людей.

– Я тут, потому что должна всё проверить, – настойчиво уведомляет она.

– Проверишь, тебе нужен перерыв, беременным необходим хороший отдых.

– Что ты имеешь в виду под хорошим отдыхом?

Открываю самую последнюю дверь в конце коридора, и первой подгоняю туда Ребекку.

– Сейчас покажу.

Щелчок дверного замка за спиной не позволит застукать, хотя, нас могут засечь благодаря другому. Я всё равно не откажусь от секса с ней, скорей, Земля сойдёт с орбиты, а сейчас, когда её грудь становится ещё больше, бёдра приобретают более аппетитные формы, как и попка, я засыпаю и просыпаю с мыслью оказаться внутри неё. Это становится манией и зависимостью. Я уже дважды ошпарил руку, думая не о работе, а о Ребекке, которая щеголяет по квартире в полотенце, под которым пусто. Не сосчитать то количество раз, сколько едва не отрубил себе пальцы. На работе, где есть острое, горячее и спешка, в которой должен держать всех под контролем, я еле держу под контролем себя. И всё это только благодаря одной девушке. Слишком привлекательной девушке, которая держит на удочке не только мой член, но и каждую клеточку тела и сознания. Я полностью в её власти.

– Давай быстро, – просит она, занимая край кровати.

Вскидываю бровь и уголки губ, оставаясь в пороге комнаты.

– Быстро?

– У меня только полчаса.

– Несколько минут назад ты была занята, а сейчас уже полчаса.

– Ну… – томительно тянет Ребекка. – Я могу сделать внеплановый перерыв.

Она стягивает трусики и держит их на пальце, покачивая из стороны в сторону.

– Оставишь меня без них?

– Рехнулась? Да тут чуть ли не футбольная команда тестостерованных лбов, хрена с два ты будешь шастать без них. Я даже готов взять паяльник и прямо сейчас запаять из стали новые.

– Вряд ли они мечтают о сексе с девушкой, живот которой больше их собственного.

– Я готов не выходить из тебя сутками, могу поспорить, они думают о том же. И не носи больше такие короткие платья.

Ребекка поднимает брови и смотрит на меня, как на чокнутого.

– Оно до колен, может, наденешь на меня хиджаб и абайю? Не считаешь это лёгким бредом?

– Я считаю бредом всё, что касается тебя.

Она закатывает глаза.

– Сначала вы смотрите на тех, кто одевается сексуально и в то же время не как шлюха, а потом думаете, что лавочку пора прикрыть. Двойные стандарты, не так ли?

Выдыхаю и фыркаю, потому что ненавижу признавать её правоту. Я высоко держу подбородок и чувствую ничто иначе, как гордость, когда другие оборачиваются ей вслед, а она в это время смотрит на меня, но одновременно хочу заслонить её собой, укутав в сотню слоев одежды, чтобы никто не пожирал её глазами.

– Мы тратим время, Джейк, – видя смятение на моём лице, улыбается она.

– У нас куча времени, Ребекка, это твоё агентство, ты тут начальник. Имеешь право задержаться.

– Да, а ещё я люблю держать его на высоте и в списке лучших.

– Ты предпочитаешь делать это не только с ним.

В ответ получаю хитрую улыбку.

– Может быть, – соглашается она. – Такое чувство, что ты приехал и решил поболтать со мной о стиле.

– Я могу болтать с тобой о чём угодно.

– Зная, что я без белья?

– Не в этом случае.

– Но сейчас я без него.

– Я знаю.

– И ты истуканом стоишь в дверях.

– Снимай платье.

Она прищуривается, а через секунду отрицательно качает головой.

– Нет.

– Нет? – повторяю я.

– Ты же слышал.

– Если ты думаешь, что оно может остановить, то мы оба знаем, что такое суждение ошибочное.

– Конечно, – улыбается она. – Поможешь снять?

– Если хорошо попросишь.

– И что ты хочешь на этот раз?

– Думаю, мы догадываемся.

– Тебе придётся перехотеть.

Поднимаю уголок губ и сокращаю расстояние между нами, склоняясь к её губам, которые слишком притягательные. Ребекка сразу отвечает на поцелуй, сплетаясь с моим языком. Её ладонь ложится на шею и плавно спускается по груди, достигая ремня на джинсах.

– Подожди, подожди, – выпаливаю, отрываясь от её губ.

Ребекка вопросительно смотрит на меня. Достаю из кармана упаковку презерватива и показываю ей.

– Защита, – с наисерьезнейшим выражением лица, говорю я.

– Очень смешно, придурок, – шлёпнув меня по бедру, она закатывает глаза.

Подмигиваю и улыбаюсь, отбрасывая упаковку в сторону. Не составляет труда подхватить её и уволочь к изголовью кровати.

Делаю движение, благодаря которому её пухлые губки приоткрываются, а ноги крепче обхватывают мой торс. Клянусь Богом, я продам всё на свете за то, чтобы находиться между них вечность.

– Я даже не вошёл.

– Мне надоела болтовня, не заставляй меня сменить положение и сделать всё самостоятельно.

– Готов сопутствовать.

Падаю на соседнюю сторону кровати и завожу руки под голову, обращая взгляд к девушке, губы которой образуют букву «О». На секунду кажется, что она теряется и удивляется, но только на секунду, уже в следующую Ребекка оказывается сверху. Хочу помочь ей, сдвинув ближе, но она ловко ловит мои руки и отбрасывается их обратно.

– Поболтать можно без рук, – самоуверенно вторит она.

– Мы не болтаем.

– Нужно было думать об этом раньше. Не заставляй меня привязывать их.

– А ты можешь? – усмехаюсь я. – У тебя нет подручных средств.

Её губы растягиваются в коварной улыбке, именно той, когда она что-то задумывает. И глазом не успеваю моргнуть, как она выдергивает ремень моих джинс и мельтешит им перед лицом. Она очень сообразительная, чертовски сообразительная, когда выглядит властно. Я добровольно иду в капкан.

Поднимаю руки и тянусь к изголовью.

– Будет интересно, – усмехаюсь я.

Она склоняется к моему уху и слишком сладко шепчет:

– Ты даже не представляешь, насколько.

Мне почему-то это не нравится, слишком просто.

С особым энтузиазмом, Ребекка скрепляет мои запястья над головой с горящими от восторга глазами. Никогда бы не подумал, что прицепить меня к чему-то, доставит ей такое удовольствие. Я не наблюдаю за тем, что она делает с руками, мои глаза заняты другим: её опьяняющим теплом, которое нависает сверху. Ткань платья оттягивается, позволяя увидеть соблазнительную ложбинку между грудей. Она приподнимает бёдра, захватывая мои ноги в плен между своими и, если бы я не знал, что её движения в области моего паха из-за старательных манипуляций с ремнём, мог подумать, что это делается нарочно.