Его пальцы прочертили дорожку вниз по ее обнаженной руке, к запястью и обратно. Это были легкие и ловкие пальцы; он прикасался к ней так, словно делал наброски ее тела, обводя линии ключиц. Задел зазубрину у основания ее горла. Скользя вниз, чтобы пробежать вдоль выреза ее платья, просто задевая верхний изгиб ее груди.

Эмма вздрогнула. Она знала, что может раствориться в этом ощущении, утонуть в нем и забыть, спрятаться за ним. — Если ты собираешься это сделать, — сказала она, — ты должен поцеловать меня.

Он заключил ее в объятия. Его губы на ее губах были теплыми и мягкими, нежный поцелуй превратился в жар. Ее руки скользили по его телу, теперь уже знакомому ей: гладкие мышцы под футболкой, шероховатость шрамов, нежность лопаток, изгиб позвоночника. Он пробормотал, что она прекрасна, что он хочет ее, что он всегда хотел ее.

Сердце бешено колотилось в груди, каждая клеточка говорила ей, что это Джулиан, ее Джулиан, что он чувствует, пробует на вкус, дышит так же, как она, и что она любит его.

— Это идеально, — прошептал он ей в губы. — Вот так мы сможем быть вместе и никому не навредить.

Ее тело кричало, чтобы она не реагировала, просто соглашалась с этим. Но разум предал ее. — Что именно ты имеешь в виду?

Он смотрел на нее, наполовину закрыв лицо темными волосами. Ей хотелось притянуть его к себе и снова покрыть его губы поцелуями; хотелось закрыть глаза и забыть обо всем, что случилось.

Но раньше ей никогда не приходилось закрывать глаза на Джулиана.

— Важны эмоции, а не поступки, — сказал он. — Если я не люблю тебя, мы можем сделать это, быть вместе физически, и это не будет иметь значения для проклятия.

Если я не люблю тебя.

Она отступила от него на шаг. Ей казалось, что она разрывает свою собственную кожу, как если бы она посмотрела вниз и увидела кровь, сочащуюся из ран, где она оторвалась от него.

— Я не могу, — сказала она. — Когда ты вернешь свои чувства, мы оба пожалеем, что сделали это, когда тебе было все равно.

Он выглядел озадаченным. — Я хочу тебя так же сильно, как я когда-либо желал. Это не изменилось.

Она вдруг почувствовала усталость. — Я тебе верю. Ты только что сказал, что хочешь меня. Что я была красива. Но ты не сказал, что любишь меня. Ты всегда так говорил раньше.

В его глазах мелькнуло что-то странное. — Я уже не тот человек. Я не могу сказать, что чувствую то, чего не понимаю.

— Ну, мне нужен тот же человек, — сказала она. — Мне нужен Джулиан Блэкторн. Мой Джулиан Блэкторн.

Он потянулся, чтобы коснуться ее лица. Она отступила назад, подальше от него не потому, что ей не нравилось его прикосновение, а потому, что оно ей слишком нравилось. Ее тело не знало разницы между этим Джулианом и тем, в ком она нуждалась.

— Так кто же я тогда для тебя? — спросил он, опуская руку.

— Ты тот человек, которого я должна защищать, пока мой Джулиан не вернется, чтобы снова жить в тебе, — сказала она. — Я этого не хочу. Я хочу Джулиана, которого люблю. Ты можешь быть в клетке, Джулс, но пока ты в таком состоянии, я в клетке с тобой.

* * *

Утро наступило, как всегда, с солнечным светом и назойливым щебетанием птиц. Эмма, пошатываясь, вышла из спальни с раскалывающейся головой и обнаружила Кристину, притаившуюся в коридоре за ее дверью. В руках она держала кружку с кофе, на ней был красивый персиковый свитер с жемчугом вокруг воротника.

Эмма проспала всего около трех часов после того, как Джулиан покинул ее комнату, и это были плохие три часа. Когда она захлопнула за собой дверь спальни, Кристина нервно подпрыгнула.

— Сколько кофе ты уже выпила? — Спросила Эмма. Она подняла волосы и закрепила их желтой лентой с принтом в виде маргаритки.

— Это мой третий. Я чувствую себя колибри. Кристина помахала кружкой и пошла рядом с Эммой, когда они направились на кухню. — Мне нужно поговорить с тобой, Эмма.

— Но почему? — Осторожно спросила Эмма.

— Моя личная жизнь-это катастрофа, — сказала Кристина. — Qué lío.

— О, хорошо — сказала Эмма. — Я боялась, что речь пойдет о политике.

Кристина выглядела трагично. — Я поцеловала Кирана.

— Что? — Куда? — Спросила Эмма, чуть не падая со ступенек.

— В Стране фейри, — простонала Кристина.

— Вообще-то, я имела в виду, в щеку, что ли?

— Нет, — ответила Кристина. — Настоящий поцелуй. В губы.

— Как все прошло? — Эмма была очарована. Она не могла представить, как целует Кирана. Он всегда казался таким холодным и отстраненным. Он, конечно, был красив, но так, как красива статуя, а не человек.

Кристина покраснела всем своим лицом и шеей. — Это было чудесно, — тихо сказала она. — Нежный и как будто очень заботящийся обо мне.

Это было еще более странно. Тем не менее, Эмма чувствовала, что смысл был в том, чтобы стремиться поддерживать Кристину. Она, конечно, предпочла бы, чтобы Кристина была с Марком, но Марк все время дурачился, а тут еще это связующее заклинание. — Ну что ж, — сказала Эмма. — То, что происходит в Стране фейри, остается в Стране фейри, я полагаю?

— Если ты имеешь в виду, что я не должна говорить Марку, то он знает, — сказала Кристина. — И если ты собираешься спросить, хочу ли я остаться с Марком наедине, я тоже не могу ответить. Я не знаю, чего хочу.

— А как Марк и Киран относятся друг к другу? — сказала Эмма. — Это все еще романтично?

— Я думаю, что они любят друг друга так, как я не могу понять, — сказала Кристина, и в ее голосе была такая печаль, что Эмме захотелось остановиться посреди коридора и обнять подругу. Но они уже добрались до кухни. Там было полно народу-Эмма чувствовала запах кофе, но не готовящейся еды. Стол был пуст, кухонная плита холодна. Джулиан и Хелен, вместе с Марком и Кираном, столпились вокруг стола, за которым сидели Клэри и Джейс, и все они с недоверием смотрели на клочок бумаги официального вида.

Эмма остановилась как вкопанная, Кристина стояла рядом с ней с широко раскрытыми глазами. — Мы думали — вы уже ушли в Идрис и вернулись? Я думала, что вы должны были уйти на рассвете, — сказала Эмма.

Джейс поднял голову.

— Мы никуда не уходили, — сказал он. Клэри все еще смотрела на бумагу, которую держала, ее лицо было белым и ошеломленным.

— А что, были какие-то проблемы? — С тревогой спросила Эмма.

— Можно и так сказать. — Тон Джейса был легким, но его золотые глаза были бурными. — Он постучал пальцем по бумаге. — Это послание от Конклава. Согласно этому, Клэри и я мертвы.

* * *

Зара всегда выбирала одно и то же кресло в кабинете Инквизитора. Мануэль подозревал, что это из-за того, что она любила сидеть под своим портретом, чтобы люди были вынуждены смотреть на двух Зар, а не только на одну. Сообщения поступают весь день, — сказала Зара, заплетая одну из своих косичек. — Институты с возмущением реагируют на известие о смерти Джейса и Клэри от рук Фейри.