Дан поднялся, чуть пошатываясь, и — кивнул. Отчетливо. И в следующий момент прыгнул в сторону. Сверкнули плетения — вспышка — ярко — и я прикрыла глаза, и… пошатнулась от удовольствия и тепла… Зов, зов, зов… такой сильный, властный, жесткий и требовательный…

«Глупый. Напал. Зачем сопротивляться?».

Дана сотрясала крупная дрожь. Плечи вздрагивали. Трое преторианцев отпустили его, повинуясь движению руки.

— Беспрекословное. Подчинение. Старик Чи не говорил, что устоять перед Зовом крови невозможно? Никто не может противостоять призыву Фениксов под этим небом. «Без-дарный, вкусивший крови тварей — тварью и становится». Я повелеваю — твари подчиняются! Каждого из Глав кланов можно поставить на колени, каждого!

Он говорил, говорил, говорил, говорил, но я не вслушивалась, я — наслаждаясь…

Зов, зов, зов… псаки, как же хорошо… вибрации прокатывались по телу сверху вниз, заполняя теплом сосущую пустоту внутри, и я готова была на всё, только бы это не прекращалось…

— Подчинение и преданность, — повторил «мой Золотой» и подошел ко мне. Обхватил пальцами подбородок и приподнял голову — его глаза сияли так ярко и так тепло — золотом. И я потерлась щекой о пальцы. — Продемонстрируй мне свою преданность. Убей её.

Он начал отодвигаться, и я потянулась следом — «за теплом» — и схватила за пояс, крепко вцепившись в ткань — «не уходи, ещё!».

«Мой Золотой» изучал мое лицо со странным выражением — губы скривились.

— И сломай ей пальцы. Каждый. За то, что посмела коснуться. Чтобы эта тварь даже за Гранью не смогла сложить ни единого узла.

«Пальцы? Хорошо. Только пусть позовет… пусть позовет…»

— Не ты! Дан-н-н!

Повинуясь взмаху — меня протащили шагов двадцать по песку — почти до самого края воронки.

— Нужно снять блокираторы, господин, — голос Дана звучал надсадно и хрипло. — На них печать столичного Мастера… и кольца защиты…

— Сними!

— Повинуюсь!

Первый браслет открылся со щелчком, Иссихар зачем-то поправил мне волосы, выправил воротник с оторванными пуговицами и расправил лацканы на форме, и медленно стянул три кольца.

«Очнись» — сложились губы Дана беззвучно, а глаза сверкнули золотом.

«Зачем? Какой глупый».

Браслет на второй руке открылся с глухим щелчком — золотые глаза Дана как будто пытались предупредить о чем-то, но… меня отвлекало легкое движение воздуха сзади — снизу вверх и шорох песка.

— Господин, грядет буря! Нужно торопиться! — торопил старик.

— … я даю слово, что буду опекать род северных заклинателей лично, птичка, — обратился ко мне. — И позабочусь, чтобы наследников не было. Ломай!

…Зов, наслаждение прошило насквозь…

Иссихар нежно взял мое запястье, провел по коже, почти погладив, и… с беззвучным «Очнись!» сломал мне пальцы.

Хруст был отчетливым.

Наслаждение смешивалось с болью, заполняя пустоту внутри. На глазах выступили слезы.

— …твоя очередь, «птичка»… Убей её!!!

Зов усилился и я покачнулась.

Плетения запели в воздухе, раскручиваясь. Дан примерился, чуть сдвинулся правее, и поднял плетения выше, развел руки в стороны, с силой, и — ударил.

Назад я летела, раскинув руки.

Падать — не больно. Мягкий песок сомкнулся над головой, затягивая всё глубже и глубже… волны удовольствия прошивали тело, я погружалась всё глубже и глубже, пока… всё не оборвалось. Прекратилось.

Прекратилось наслаждение, тепло, Зов… и пришла — боль.

И я — очнулась.

Пальцы пульсировали, грудь горела, нечем дышать.

Вдох? Нельзя!

Я — очнулась!!! Но … поздно.

Двигаться? Нельзя! Затянет глубже. Дышать… нельзя.

Я — проиграла.

«…твоя очередь, «птичка»…убей её…»

Все повторяется. В прошлой жизни и в этой! Все — повторяется! Я опять проиграла… я проиграла Фениксу. И в этой жизни — тоже.

Сделала все неправильно…

Неправильно…

Неправильно…

Иссихар — неправильно…

Все неправильно…

«…твоя очередь, «птичка»…убей её…»

«…мертвая женщина, которая выбрала мужской путь… проиграешь в этой битве мужчинам…

…проиграешь, проиграешь, проиграешь…

…купить Семнадцатый — это значит вступить в битву… в которой проиграешь…»

Песок забивался в нос. Горло рвало от боли и невозможности сделать вдох.

Нельзя, нельзя, нельзя… вдох будет последним…

Горячо. Холодно. Горячо. Холодно. Мокро.

Как холодно.

«…твоя очередь, «птичка»…убей её…»

«…маленькие птички не отличаются особым умом, только храбростью и бесстрашием… я не разбираюсь в живописи… маленькие птички знают, что скоро прилетят корши, и заманивают их на скалы, чтобы в последний момент нырнуть в расщелины и скрыться… единственный раз, когда беспомощные создания могут уничтожить заведомо более сильных… и — умереть…»

Легкие разрывались от невозможности сделать вдох.

Песок шуршал тихо.

«…твоя очередь, «птичка»… убей её…»

«…если пришли корши…»

Медленное падение вниз — холод, холод, холод…

Легкие горели.

Выдох, выдох, выдох…

Вдох — будет последним в этой жизни.

«…в следующей жизни, Великий… дай мне шанс… не проиграть в следующей… а в этой… пусть умрут все… пусть Хали-бад исчезнет с лица земли… сравнять город с песком…

…пусть умрут все… все предатели… каждый… умрите… так же, как умерла я…»

Легкие разрывались от невозможности сделать вдох.

Песок шуршал тихо.

Выдох, выдох, выдох…

Вдох — будет последним в этой жизни.

Вы… дох.

Выдыхать больше было нечего. Я забилась…

Вдох.

Песок забил горло.

Вдо…х…х…х.

…

…в следующей жизни, Великий… будь милостив к роду Бла…

Благодарность

Моей маме, за привитую любовь к животным и сусликам)