Левая рука ныла, но пальцы были зафиксированы жестко. В проем были видны тускло колыхающиеся светляки, но не видно неба — ни единой звезды.

***

От костра тянуло дымом и соблазнительно пахло мясом.

Огонь горел жарко, и я вытянула вперед грязные поцарапанные руки, перевязанные пальцы… наслаждаясь теплом. Грудь ныла. Боль расходилась кругами от того места, где под одеждой крепилась брошь. Золотая, как империал. От удара Иссихара у меня на коже теперь был отпечаток ожога — розовый круг, с едва заметным изображением птицы. Теперь я помечена, как лошадь — пока не заживет, носить мне тавро, как райхарцу.

«Защита. Очень старая» — вспомнила я слова матери Гебиона. Пустынники не подходили близко — держались в стороне, у моего костра — одного из трех на купол, сидели только двое — те самые, чьи голоса я слышала, пока спала.

Смуглые дочерна, сухопарые, жилистые, невысокие, как все южане. Под мужскими кади не было видно ничего, кроме напряженных темных глаз.

«Спасли» — сказали мне они. «За вами долг жизни, госпожа».

— Готово, — констатировал тот, кто проверял готовность мяса на костре.

Вместо вертела пустынники использовали стрелы, нанизав на них местный деликатес — длинную и упитанную змею, порезанную на крупные не аккуратные куски. Капли сокападали на раскаленный добела песок и шкворчали.

Сидеть на кошме, постеленной прямо на песок, было мягко.

Есть я не хотела. Тошнило от одного вида еды, но организму нужны силы для восстановления. Хочешь жить — сожрешь что угодно.

Поэтому я — жевала. Молча. Давясь жестким мясом, песок скрипел на зубах. Проталкивая внутрь кусок за куском.

Нужны силы, значит нужно — жрать.

Я закашлялась, подавившись — грудь болела, и сплюнула на песок сгусток крови. Пара эликсиров, пара плетений, пара дней покоя — и все вернется в норму.

Пошевелила рукой — пальцы были зафиксированы крепко — палки, трава, и какая-то местная разновидность глины, смешанной с травами — воняло ужасно, но смесь схватилась жесткой корочкой и прекрасно обезболивала.

Над головой серебром переливался защитный купол, установленный над временным лагерем. Буря миновала, но даже в темноте было видно, что снимать щит ещё рано — песка по периметру намело высотой в мой рост. Когда отключат артефакт, мы просто окажемся в чаше, со всех сторон окруженной песком.

Как пересечь пустыню после бури, чтобы вернуться в Хали-бад к утру я не представляла.

Мысли текли вяло — я раз за разом прокручивала в голове слова Феникса, смерть Каро, жесты Иссихара, раз за разом, раз за разом…

Я была готова ко всему — даже к смерти. Но не к тому, что привычная сила перестанет работать так, как надо. Что я не смогу плести. Псаков Феникс. Псаков Иссихар. Псакова жизнь. Шесть-восемь декад на восстановление в зависимости от особенностей организма? А сколько я потрачу ещё, чтобы вернуть гибкость пальцам?

Если выживу. Сколько потрачу, если выживу?..

Съела я половину — и отставила мясо обратно. Переброшенную мне походную фляжку — с трудом поймала одной рукой, взболтала. Прикидывая сколько там — и сделала ровно пять глотков — и ни одного больше. Половина.

Так принято у южан по законам гостеприимства. Половина мяса и половина воды. Смесь во фляжке отдавала металлом и кровью — в долгих переходах по пустыне часто нечего есть и пить, и отворять вену белоснежным мохнатым южным лошадям — привычное дело. Южане верили, что кровь содержит много питательных веществ, и позволяет сохранить силы.

Южане верили. Я — пила.

— Мы истратили на вас декадный заряд накопителей, чтобы подлатать вас, госпожа.

— Вы обязаны нам жизнью, — вклинился второй.

— Переходите к сути, — я медленно разминала пальцы здоровой руки, на которых не осталось ни одного кольца.

— Вы не слишком благодарны, госпожа. На Севере благодарность не в чести?

— На Севере много чего не в чести, — например — ложь. Я поправила пояс формы сзади, нащупав пальцами длинный продольный разрез — наискось, как будто что-то острое вспороло ткань. Ощущение обвившегося вокруг талии хвоста я помнила отчетливо. Точнее, помнили ребра. Рывок вверх, и потом рычание. Если бы голова соображала лучше, я бы сказала, что меня вытащили шекки, но это был совсем нереальный вариант. — Расскажите мне ещё раз, как вы вытащили меня из зыбучих песков. Сколько времени это заняло? Какие использовали плетения? Я их не знаю, и это пригодилось бы в будущем.

— Вы собираетесь попасть в воронки мертвых песков ещё раз? — усмехнулся тот, кто по голосу явно был моложе.

Не слишком умен.

— Я люблю слушать, — пояснила я тихо. — Перед тем, как проникнуться благодарностью и должной мерой воздать по делам.

— Я повторю, если госпожа желает, — спокойно начал тот, кто старше. — Перед самым началом пустынной бури все мужчины нашего рода почувствовали, как сработал артефакт…

Прикрыв глаза, я опустила руку в песок, перебирала пальцами и — слушала. Пытаясь вспомнить, ухватить обрывки образов за конец плетений.

Песок, кругом песок, ощущение песка под пальцами. Песок прохладный и мелкий… песок везде…

…

«…Песок был везде. В горле, в носу, волосах, под ногтями, скрипел на зубах, как будто я вся состояла из одного песка.

Небо над головой — темное и звездное, я видела чуть искоса, лежа на чем-то жестком, свисая так, что затекла шея — не повернуть. Обвитом вокруг… талии? Рукой, которая двигалась, я ощупала — твердое, теплое, жесткое, наросты, че… чешуйки… острое…

Ах!

Палец закровил, и в этот момент земля и небо мгновенно поменялись местами. Рухнув лицом в песок, меня что-то прижало сверху…

Пыф… пфв… пфы…

Горячее дыхание, кто-то жует волосы… и … лижет палец… сожрет? Или откусит?

Два желтых ярко горящих глаза в темноте. «Пыф-пыф» в лицо.

Но я устала. Так устала бояться. И просто — не могла. Эмоции внутри — замерли. Чтобы бояться нужно быть очень сильным. Много сил уходит на страх. Сил у меня не было, поэтому бояться я не стала.

Не смогла.

Стукнула кулаком куда-то между двух желтых глаз.

— Свали! Убрал морду! Тварь!

— Уууу… обиженное ворчание.

Хвост застучал о песок странно… как перебитый… шекк!

Это тот шекк, который приходил тогда, когда звала Рейна? Маленький шекк!

Он нарезал вокруг круг, второй, третий, кружа вокруг меня… как собака, рухнул на песок рядом, и застучал … хвостом так, что я подпрыгивала на месте.