Услышав свою фамилию, да еще вместе с именем и отчеством, Красовский щелкнул замком. На пороге он увидел представительного мужчину в стильном костюме.

— Кто вы, что вам надо? — спросил журналист, не решаясь пригласить незваного визитера в дом.

— Может, вы сначала впустите меня внутрь? — предложил незнакомец.

Глядя в его проницательные глаза, в которых читалось спокойствие, журналист, наконец, решился — он распахнул дверь, приглашая незнакомца внутрь своего жилища.

Переступив порог, гость закрыл за собой дверь и только после этого достал из нагрудного кармана удостоверение и раскрыл его перед лицом Красовского. И тот прочитал: «Спрогис Эрнест Леонардович, полковник КГБ СССР».

— Вы чекист? — переводя взгляд на гостя, спросил Красовский.

— Чекист, чекист, — кивнул головой Спрогис. — А теперь давайте пройдемте куда-нибудь для серьезного разговора.

— Мне что, надо собираться? — поинтересовался журналист.

— Пока можете накинуть на себя домашний халат — разговор у нас будет происходить здесь, — и Спрогис первым прошел в гостиную.

Пока он располагался на диване, журналист сбегал в спальню и накинул на себя домашний халат. Затем он вернулся к полковнику и сел в кресло напротив него.

— С кем вы разговаривали вчера ночью по телефону? — спросил полковник, едва журналист перестал мельтешить и уставился на него своими невинными глазами.

— Ни с кем, — без запинки ответил Красовский.

— А если хорошенько вспомнить? В начале двенадцатого ночи вам звонили из Хельсинки.

Спрогису доложили об этом звонке сегодня утром, когда он собирался на работу. Это было естественно, поскольку он сам лично вышел с инициативой к руководству КГБ, чтобы ему немедленно докладывали обо всех международных звонках в СССР, где речь бы шла о хоккее и особенно о предстоящем чемпионате мира в Праге. И вот сегодня такой звонок был зафиксирован, причем с точки зрения оперативного интереса он проходил по категории «молнии». Поэтому Спрогису доложили о нем почти без промедления. Он тут же затребовал к себе его распечатку и принял решение навестить журналиста еще до своего приезда на Лубянку, чтобы провести с ним беседу по горячим следам.

— Ах, вы об этом! — и Красовский потер рукою лоб, вспоминая перипетии сегодняшней ночи, которая в основном зафиксировалась у него как бурно-сексуальное приключение. — Да, действительно, я разговаривал с моим коллегой — чехословацким журналистом Мареком Скленаржем.

— И давно вы с ним дружите?

— С сентября прошлого года — мы познакомились в Праге на хоккейном турнире «Руде право».

— Это там, где мы выиграли у чехословаков по очкам? — Спрогис специально это сказал, чтобы у его собеседника не сложилось впечатление, будто его гость не в теме.

— Совершенно верно.

— И как происходило ваше общение?

— В каком смысле?

— Ну, что вы делали с товарищем Скленаржем, когда он появлялся возле вас?

— Ходили на хоккей, в гости.

— На хоккей вы ходили исключительно, когда играли наши?

— Естественно.

— И товарищ Скленарж, наверное, задавал вам вопросы относительно игры нашей команды?

— Ну, задавал, конечно.

— А вы обстоятельно на них отвечали?

— Да, отвечал.

— И вчера тоже отвечали?

— Я не понимаю, а что здесь такого предосудительного? — с легким раздражением в голосе спросил Красовский. — Марек мой коллега, журналист, который тоже пишет о хоккее, и поэтому вполне естественно, что мы говорим именно об этом, а не о цветочной рассаде.

— Лучше бы вы говорили о рассаде — было бы больше пользы, — в голосе гостя Красовский впервые уловил злые нотки. — Вы что, товарищ Красовский, дурачок или притворяетесь? Неужели вам непонятно, что этот чех не случайно познакомился с вами в Праге и не случайно пытал вас относительно игры нашей сборной. Вы нужны ему как источник полезной информации, а вовсе не потому, что он испытывает к вам какие-то дружеские чувства.

— Почему вы так говорите — у вас есть факты?

— Я говорю так потому, что ношу звание полковника, а не лейтенанта, которому легко навешать лапшу на уши. Вот вам эту лапшу и навесили. Впрочем, может, вам доставляло удовольствие делиться с чехом информацией о нашей сборной? Может, он вам платил за нее или вы делали это по собственной инициативе — как тайный недоброжелатель нашего хоккея?

— Да как вы смеете? — у Красовского от возмущения задрожали губы.

— Смею, товарищ журналист, смею. Итак, платил вам чех за вашу информацию или не платил?

— Нет, не платил.

— Я имею в виду не только деньги, но и разного рода услуги. Это было?

Заметив, как стушевался его собеседник, чекист сразу догадался, что он на правильном пути.

— Значит, это были услуги. Какие? Ну, говорите — все равно мы узнаем.

— Он познакомил меня с одной девушкой, — после небольшой паузы признался Красовский.

— Понятно — оплата натурой. Как ее зовут?

— Бозена, фамилии я не знаю.

— А зачем вам ее фамилия, вам вполне хватало ее прелестей, которые она дарила вам за ваш болтливый язык. Вы виделись с ней только однажды, в Праге?

— Нет, она приезжала с Мареком в Москву в прошлом ноябре.

— Перед призом «Известий»? И вы опять их консультировали?

Вместо ответа Красовский опустил очи долу — сказать ему было нечего.

— Ну, и кто вы после этого — идиот или предатель?

— Но ведь Чехословакия наш союзник, — сделал попытку оправдаться Красовский.

— Точно — идиот! — воскликнул Спрогис. — И как таких только держат в нашей журналистике?!

После этого в разговоре наступила пауза, которая длилась около минуты. Все это время Спрогис внимательно наблюдал за журналистом, который сидел в кресле с опущенной головой. Было видно, что он раздавлен этим разговором.

— Хотите выйти из того идиотского положения, в которое сами себя затолкали? — прервал, наконец, паузу гость.

— А разве это возможно? — поднял голову Красовский.

— Все зависит только от вас. Вчера чех упоминал о вашем приезде в Прагу. Ваш дядя точно сделает вам аккредитацию?

— Обещал клятвенно.

— Тогда сделаем так. Вы поедете в Прагу и продолжите ваше общение с этим чехом и его красоткой. Но говорить им будете то, что скажем вам мы. Для этого в Праге с вами на контакт выйдут наши люди. И не дай вам бог сделать что-то не так — жалеть будете всю жизнь. Вам все понятно?

Вместо ответа Красовский молча кивнул головой.

11 апреля 1978 года, вторник, Финляндия, Хельсинки, товарищеский матч Финляндия — СССР