в сторону тыльной стороной ладони. Придвинув к себе несессер, он вытащил оттуда два пузырька рецептурных лекарств. В одном находился полусинтетический опиоид (для смягчения боли) из второго списка[488]. В другом пузырьке были таблетки мышечного релаксанта. Он положил по две таблетки из каждого пузырька на лист бумаги и при помощи столовой ложки истолок их в мелкий порошок. Теперь на листе бумаги лежали три маленькие горки. Пендергаст тщательно смешал их и высыпал в ложку. Взяв зажигалку, он щелкнул ею под ложкой. Смесь под воздействием температуры начала темнеть, пузыриться, сжижаться.

Пендергаст уронил зажигалку на столешницу и ухватил ложку обеими руками, когда новая мучительная судорога сотрясла его тело. Он подождал минуту, чтобы опасная токсичная смесь остыла, потом погрузил иглу в жидкость и наполнил шприц.

Тихо вздохнув, Пендергаст опустил ложку на стол; с самым трудным было покончено. Он вытащил из несессера последний нужный ему предмет — отрезок жгута. Закатав рукав, он обмотал жгутом руку над локтем, сжал кулак и затянул жгут потуже зубами.

На его руке ниже локтя появилась вена.

Осторожно держа жгут зубами, Пендергаст свободной рукой взял шприц. Координируя движения так, чтобы они не совпали с очередной судорогой, он направил шприц в вену, подождал немного, потом немного разжал зубы, приотпуская жгут. Медленно и аккуратно он вдавил поршень до упора.

Потом позволил глазам закрыться и сидел так несколько минут. Игла со шприцем торчала из его руки. Открыв глаза, Пендергаст вытащил шприц с иглой из вены, отложил в сторону. Сделал неглубокий пробный вздох, как купальщик, проверяющий температуру воды пальцами ног.

Боль отпустила его. Судороги смягчились. Он был слаб и дезориентирован, но мог функционировать.

Медленно, словно проснувшийся старик, он встал со стула, надел кобуру и пиджак. Вынул из бумажника удостоверение ФБР и значок, запер их в сейфе. В бумажнике у него остался только паспорт. Оглядевшись в последний раз, Пендергаст вышел из номера.

36

Вход в Город Ангелов располагался в северной части Рио, в конце узкой улочки, делавшей в этом месте крутой поворот. На первый взгляд начинавшаяся здесь фавела не очень отличалась от соседнего района Тижука. Над лабиринтом почти средневековых по своей запутанности и кривизне улочек тесно стояли унылые бетонные коробки в три или четыре этажа. Ближайшие здания имели серый цвет, но по мере того, как эти трущобы карабкались выше по крутым склонам, простирающимся на север, цвет менялся на зеленый, а еще дальше — на красный с коричневым отливом. Над фавелой стояли тысячи мглистых, подрагивающих на жарком солнце дымков, поднимающихся над костерками, на которых готовили еду. И только когда Пендергаст заметил двух праздно восседающих на пустых бензиновых бочках парней в шортах и гавайских сандалиях, с автоматами, ремни которых были наброшены на голые плечи (это были дозорные, проверяющие всех входящих в фавелу), он понял, что оказался у ворот в совершенно иной Рио-де-Жанейро.

Слегка покачиваясь, он постоял в проулке. Средства, которые он принял, хотя и необходимые для его физического функционирования, притупляли мыслительную способность и замедляли реакцию. В его состоянии было бы слишком рискованно пытаться выдавать себя за какого-то другого человека. Пендергаст знал по-португальски всего несколько слов и уж точно не смог бы общаться на местном говоре, который разнился от фавелы к фавеле. Если наркодилеры или их охранники в Cidade dos Anjos примут его за копа, работающего под прикрытием, то убьют немедленно. У него был единственный выбор: вообще ничего не скрывать, выставить себя напоказ.

Он подошел к парням, которые сидели не двигаясь и смотрели на него прищуренными глазами. Провода наверху — электрические и кабельного телевидения — были проложены густой сетью, провисающей под собственной тяжестью, и улица была постоянно погружена в сумерки. На душной улице было жарко, как в духовке, в воздухе стояла вонь отходов, собачьих фекалий и едкого дыма. Пендергаст подошел ближе, и парни, не слезая со своих бочек, приспустили автоматы с плеч и взяли их на изготовку. Пендергаст не делал попытки пройти мимо, напротив, он направился к старшему из двоих.

Парень — судя по виду, ему было не больше шестнадцати — оглядел агента с ног до головы со смешанным чувством любопытства, враждебности и презрения. В такую жару Пендергаст в черном костюме, белой рубашке и шелковом галстуке казался пришельцем с другой планеты.

— Onde você vai, gringo?[489] — спросил парень угрожающим тоном.

В это время другой парень — более высокий, с бритой головой — спрыгнул со своей бочки и небрежно прицелился в Пендергаста.

— Meu filho, — сказал Пендергаст. — Мой сын.

Парень хмыкнул и переглянулся с приятелем. Такая ситуация явно была обычной: отец ищет заблудшего сына. Бритоголовый предпочел бы без дальнейших разговоров прикончить Пендергаста. Но тот, что пониже (он, похоже, был здесь главным), решил иначе. Поведя стволом автомата, он приказал Пендергасту поднять руки. Когда Пендергаст сделал это, тот, что помоложе, обыскал его. Вытащил его паспорт, бумажник. Немного денег, что лежали в бумажнике, были извлечены и тут же поделены. Когда парень обнаружил «лес-баер», между дозорными начался спор. Тот, что пониже, отобрал пистолет Пендергаста у бритоголового, задавая сердитые вопросы на португальском.

Пендергаст пожал плечами.

— Meu filho, — повторил он.

Спор продолжился, вокруг собралась небольшая группка любопытных. Казалось, что бритоголовый в конечном счете возьмет верх в споре. Из потайного кармана пиджака Пендергаст извлек пачку денег — тысячу реалов — и предложил тому, что пониже.

— Meu filho, — сказал он еще раз спокойным, без малейшей угрозы голосом.

Парень посмотрел на деньги, но не взял их.

Пендергаст вытащил из кармана еще пачку в тысячу реалов и добавил к первой. Две тысячи реалов — тысяча долларов — это была целая куча денег в таком районе.

— Por favor, — сказал он, слабо помахивая деньгами перед дозорным. — Deixe-me entrar[490].

На лице парня неожиданно появилась гримаса, и он выхватил деньги.

— Porra[491], — пробормотал он.

Это вызвало новый взрыв протестов со стороны его бритоголового товарища, который явно горел желанием прикончить Пендергаста и забрать деньги. Но коренастый пресек его возражения залпом ругательств. Он вернул Пендергасту паспорт и бумажник, оставив себе пистолет.

— Sai da aqui, — сказал он, снисходительно махнув Пендергасту. — Fila da puta[492].

— Obrigado[493].

Проходя через этот импровизированный пропускной пункт, Пендергаст краем глаза заметил, что бритоголовый отделился от собравшейся группки и исчез в проулке.

Пендергаст двинулся по главной улице фавелы, быстро разделившейся на путаный лабиринт все более узких дорожек, которые снова и снова пересекались друг с