мало сегодня совершили покушения на МЕНЯ, типа как диктатора. Это уже не просто какая-то деструктивная оппозиция, а террористическая организация со своими боевыми ячейками.

— К сожалению, здесь мы мало что можем сделать. У детей трущоб есть сочувствующие, мы пытаемся внедрить наших людей в их организацию, чтобы добыть разведданные, но это сложно и требует времени. Кстати, наш главный специалист по разведке как раз сейчас отсутствует здесь потому, что занят этим делом.

— О нет, только не говори, что он опять здесь, я же в последний раз видел его на Лапуте.

— Да, да, да, именно он. Кстати, Чарли просил передать привет дяде Полу.

— Я ему не дядя!

— Ха-ха, прозорливый малец, — развеселился Венедикт, — он сказал, что ты именно так и скажешь.

— Опять сбежал, как ему вообще удаётся перемещаться так быстро между кораблями и планетой? И как он оказался здесь раньше меня?

— Насчёт кораблей не знаю, но этот вездесущий парень прибыл сюда прямо перед тем, как порталы перестали работать.

— Ладно. Этому подсаку я всыплю потом и лично. Что вы собираетесь делать сейчас?

— Помимо того что исполнять ваши распоряжения, по организации дружин и агитации, мы больше ничего не можем сделать. Вообще у меня большие надежды на ваших пленных, когда они придут в себя, они могут разболтать очень много интересного.

— Ну, значит будем ждать.

Как ни странно, больше для меня и Нэнси работы не нашлось. А что ещё должен делать руководитель, как не задавать направление курса работ. Я задал и остался не у дел, все прекрасно знали, что им делать. Несколько часов поотиравшись по дворцу без дела, я всё-таки нашёл себе занятие, сменив роль диктатора Пола на роль доктора Пола. Мой авторитет и здесь был довольно велик, так что любой мой каприз никогда не подвергался протестам, каким бы странным он не был.

Я взялся выхаживать Лолу Мэви. Не знаю, может изначально в моей программе было заложено заботиться о больных, потом учёные-магданианцы, случайным образом взявшие первую попавшуюся болванку под сексбота, и стёрли исходные данные не до конца? Может, оригинальный Аполлон при пробуждении должен был думать, что он врач, или медбрат? Я давно чувствовал, что выхаживание больного приносит мне этакий покой в душе. Лоле Мэви очень сильно досталось: ожоги по всему телу, огонь сжёг волосы и лицо, превратив её в горелую головешку. Уже в обустроенном госпитале, из-за прогрессирующего омертвения тканей, ей ампутировали левую руку по локоть. Зрелище стало совсем ужасно: без ног, с одной рукой и замотанная в бинты, словно мумия. Меня пробивала сильная тоска и жалость к этой несчастной девчонке, а ещё час за часом рос гнев на того, кто допустил её к покушению. Ладно, она молодая и глупая, почти ничего не понимает, но тот, кто дал ей автомат, должен был соображать, что этого нельзя было делать. В словах Нэнси была логика, но всё это было как-то неправильно. Я каждый день промывал её раны, натирал их регенерирующими мазями, потом обратно заматывал её в бинты. Менял утку и ставил катетеры, что бы она могла справлять нужду. А ещё я говорил, говорил и говорил. Не особо запоминая о чём, нёс какую-то утешающую чушь. Глядя на то, как я словно курица высиживающая яйцо, выхаживаю свою пациентку, Нэнси только фыркала, мол, мог бы я свои мозги приложить и к более значимым делам, а о ней есть кому позаботиться. На второй день её фырканье мне надоело, и я послал её … изучать аномалию порталов.

— Я что, учёная? Откуда я знаю, как они работают.

— Ты бездельница, которой нечем заняться, — продолжал я на неё ругаться.

— Это работа не по моему профилю.

— А мне плевать, у тебя есть ресурсы, люди и свободное время. А теперь ещё и задание. Иди и хоть об стенку в лепёшку разбейся, но добудь мне результат.

Нэнси на меня только зло посмотрела, но ничего не сказала. Уже через полчаса её уже не было. Так долго они собирались потому что Том, который явился из солдатских казарм, увидел меня живым и упал в обморок. А когда его удалось привести в себя, он обозвал меня «бессмертным некромантом».

— Но как же так, доктор Пол? Я же своими глазами видел, как вы свои мозги по камушкам расплескали.

— Идиот, это двойник был.

— А где же тогда вы были?

— Том, у тебя полный взвод солдат в закрывающих лицо шлемах. Думаешь было сложно спрятаться?

— Пресвятые отцы-заступники, — впервые на моих глазах Том перекрестился и смотрел на меня с суеверным ужасом. Похоже, он совершенно не верил в то, что я тут ему втирал. Вот так и плодятся секты, не удивлюсь, если скоро появится ещё одна глупая басня о некроманте.

— Иди, работай, — отмахнулся я от него, — нет, стой. Иди в столовую, пусть они тебе нальют сто грамм чего-нибудь покрепче, подлечишь нервы. А уже потом иди, работай.

— Есть! — козырнул Том и убрался по адресу отправки вместе с зажимающей рот от смеха Нэнси.

Цирк, но от одного раздражающего фактора я избавился. Каждый день я устраивал общее собрание нашей небольшой команды, никаких новых распоряжения я не придумал, поэтому просто слушал отчёты. Ситуация была относительно стабильная, дети трущоб смущали народ, подстрекая к насилию своими речами по радио, а мы не могли их поймать. Они позиционировали себя как борцы за интересы народа, но судя по их заявлениям, они давали совершенно популистские обещания и рвались к власти. Часть пирога их не устраивала, судя по всему, им нужно всё, поэтому они позиционировали нас перед народом как некомпетентных поработителей и абсолютное зло. Многие понимали, что это откровенный идиотизм. Зло не будет возводить целый город, налаживать в нём инфраструктуру и искать пути снабжения, чтобы не начался голод. Но на тысячу адекватных людей всегда найдётся десяток упоротых придурков, особенно во время кризиса. Они-то и становились основной поддержкой для этих властолюбивых подонков. Венедикт оперативно снял свой ролик, в котором он призывал людей к порядку и сплочённости. Это тоже вносило свой определённый вклад. Не знаю за кого жители Мара его принимали, наверно за удачную мутацию, но он пользовался популярностью «человека из народа» и за свои песни был любим гражданами Мара. А Нэнси ожидаемо не добилась никаких результатов.

— Я вообще не понимаю, что я там делаю? — жаловалась она.

— Это очень хорошо, я крайне доволен проделанной тобой работой. — Издевался я. Всё что угодно, хоть по клубам ходи, только меня не доставай своим бездельем.

— Чегось? — не поняла она.

— Я