Основное ведийское солярное божество и глаз богов Сурья запрягал рыжих кобылиц или коней и объезжал мир:

Благодатные рыжие кобылицы Сурьи, Яркие, пестрые, вызывающие восторг, Достойные поклонения, поднялись на спину неба (PB I.115.3)

Конь — жертвенное животное, посвященное богам, для прославления которого создавались особые гимны:

Его, подаренного Ямой, запряг Трита Индра впервые сел на него верхом Гандхарва схватил его поводья Из солнца вытесали Вы коня, о боги. Ты — Яма, ты — Адитья, о скакун, Ты — Трита по тайному обету. Ты наполовину отделен от сомы, Говорят, что у тебя три привязи на небе … Он стремителен, как мысль, — Индра остался позади него. Сами боги пришли вкусить жертву у того, Кто первым сел верхом на коня (PB I.163. 2,3,9).

Белый конь — это драгоценный дар стремительных колесничих Ашвинов-близнецов, как бы символизировавший светлую сторону жизни. Кроме того Ашвины несут свет и «переправляют» людей через ночь к следующему утру:

Белый конь — это длящееся счастье — (Что вы) подарили тому, у кого плохой конь, Да будет воспет этот ваш великий дар (PB I.116. 6).

Божество Митру везли по небу белые кони, подкованные серебром и золотом[812].

Прославлен был священный белый конь Святовита — главного бога славянского Поморья, бога-наездника и воителя, что засвидетельствовал А. Ф. Гильфердинг: «В Арконе содержался в удивительной чести и холе священный конь Святовитов, белый с длинными, никогда не стриженными, гривой и хвостом… Один только жрец Святовита имел право кормить коня и на него садиться… Также гадали этим конем. Вознамерившись предпринять войну, приказывали служителям воткнуть в землю перед храмом три пары копий в одинаковом расстоянии: к каждой паре привязывалось третье копье поперек. Перед самым началом похода жрец, произнося торжественную молитву, выводил коня за узду из сеней храма… и вел на скрещенные копья: если конь, перешагивая каждое поперечное копье, подымал сперва правую ногу, а потом левую, то видели в этом счастливое предзнаменование и были уверены в успехе войны; если же он хоть один раз выступал левой ногой, то отменялось задуманное предприятие… При этих гаданиях ране, без сомнения, верили, что сам Святовит объявляет волю свою через своего священного коня…»[813].

В русском фольклоре конь также занимал одно из центральных мест и отображал удивительно многослойную образную систему. В цикле сказок о Василисе Прекрасной и Бабе-яге образ всадника на коне и цветовая символика, родственная арийской, выражали собой великие феномены природы. Василисе явился белый всадник, одетый в белое, на белом коне, сбруя на коне белая — всадник принес рассвет и воплощал собой свет, день ясный. Явился также Василисе другой всадник, сам красный, одет в красном и на красном коне — стало всходить солнце, а всадник был солнышком красным. Еще одного всадника увидела Василиса: сам черный, одет во все черное и на черном коне — настала ночь, а всадник на черном коне олицетворял темную ночь, темноту небесную.

Близость арийской и древнерусской образных систем в данных примерах лишний раз демонстрирует, что их создатели древние русы и арии долгое время находились в границах одной культурно-языковой общности. Именно этим и объясняется сходство древнерусских и арийских мифологических образов — они рождались в одной колыбели, в Восточной Европе, где арии и русы, имея одних и тех же предков находились вместе до распада индоевропейской общности в течение III тыс. до н. э.

В Ведах поэтический образ коня — это олицетворенное движение: стремителен как мысль; быстроногие скакуны, мчащиеся по поднебесью и увлекающие за собой небесную колесницу. Этот же образ легко проецируются на русскую традицию. Тройка коней, летящая, как птица, стала настоящей «визитной карточкой» русской традиции, что прекрасно было выражено Н. В. Гоголем: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься?… не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? И что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ухо горит во всякой Вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная богом!..»[814].

Конь как посредник между земным и небесным миром, как посланец на землю от могущественных сакральных сил в помощь их избранникам, как неразлучный спутник и защитник эпического героя хорошо известен в русской эпической традиции.

— Сивка-Бурка, вещая Каурка, встань передо мной, как лист перед травой! — такими колдовскими заклинаниями вызывал герой русской сказки чудесного коня, отмеченного магической для индоевропейской традиции триадностью цветов: сивый, бурый и каурый или светлый, темный и рыжеватый — основные цветовые оттенки ведических божественных коней. И конь из русской сказки являлся, как воплощение неведомой тайной силы: «Сивко бежит, только земля дрожит, из очей пламя пышет, а из ноздрей дым столбом». Сивка-Бурка — вещий конь, как и конь-прорицатель Святовита.

Известный индолог Н. Р. Гусева обращала внимание на обычай, сохранившийся у потомков ариев в Индии считать фигурки коней сильными оберегами: «…в некоторых областях (например, в Бенгалии) человек, направляясь в лес