спиной и вовсе стали для девчонки загадкой. Она могла ощущать прикосновения к ним в тех местах, где под густым белым оперением находились кожа и кости; чувствовала боль, когда тыкала в них острой палкой, да и сами крылья при этом рефлекторно дергались. Но без постороннего вмешательства они продолжали неощутимым полотном болтаться сзади, и Лу понятия не имела, как приводить их в действие.

– Видели бы вы меня сейчас, Вивис, – пробормотала она. – Наверное, хохотали бы до упаду…

Она вдруг поняла, что не знает, сколько времени миновало с ее ухода. В прошлый раз она провела на Распутье три месяца. За такой колоссальный период в Реверсайде столько всего могло случиться… В порядке ли Вивис, Руфус, а главное – Хартис? Ведь у него оставалась всего одна жизнь…

Лу тряхнула головой, отгоняя пустопорожние тревоги. Мысль о Вивис пришла ей на ум не только по сентиментальным причинам. Именно шаотка вложила в подопечную большинство познаний о том, как устроен мир – познаний, которые сейчас обещали Лу пригодиться. Например, о крыльях… Из уроков зоологии она точно помнила, что крылья большинства эфирных существ играют не функциональную, а лишь маркировочную роль. Иными словами, они демонстрируют способность существа к полету и облегчают маневрирование, но само умение летать обеспечивается притоком эфира. Если с крыльями Лу все обстояло так же, это означало, что ей вовсе не нужно махать ими, как птице, чтобы подняться в воздух; достаточно было использовать для этого эфир.

Растерянно моргая, Лу посмотрела на свои руки. А ведь теперь она должна была обрести способность творить волшебство, так? Подумать только… Она мечтала об этом с того самого дня, как проснулась в Реверсайде. Охваченная небывалым волнением, она огляделась вокруг и отыскала взглядом камень размером с яйцо, торчавший из земли неподалеку, возле самой кромки воды. Девчонка вытянула самую послушную из своих рук – правую верхнюю – в его направлении. Напрягла все мышцы, как делала не раз и раньше, пытаясь воззвать к незримой силе; напрягла разум, мысленно повелевая камню прилететь в ее руку…

Камень не шелохнулся.

– Ну давай же, – процедила сквозь зубы Лу, вся дрожа от напряжения.

Спустя несколько секунд она сдалась и расслабилась. Избрав новой целью росший поблизости колосок, она произвела с ним те же манипуляции и тоже не получила результата. Она повторяла это с различными окружающими объектами снова и снова, но все они – и пучок травы, и пригоршня воды, и пожелтевший листок, и ее туфля – упрямо отказывались подчиняться нерадивой начинающей волшебнице.

Лу сокрушенно поникла. Вероятно, она делала что-то не так. Бха-Ти когда-то говорила, что для каждого народа эфир ощущается по-своему: ундины сравнивали его с музыкой, шаоты – с эмоциями, арканы – с движениями, мураны – со словами, люмеры – с рельефами, фэнри – с цветами и оттенками… Но каким эфир должен казаться орфам?

Лу не знала. Раньше на уроках ей казалось, что она напичкана знаниями под завязку, но теперь понимала, что не знает ровным счетом ничего. Миссия по спасению мира была возложена на бестолковую девчонку, неспособную совладать ни с эфиром, ни даже с собственным телом.

А еще, поняла Лу, услышав гулкий рев в собственном желудке, ей зверски хотелось есть.

Вновь хватаясь за свою шишковатую ветку, она поднялась, изучая окрестности. Здесь наверняка должно произрастать что-то съедобное… Она побрела вдоль ручья, шурша перьями по прибрежным камням и зеленой осоке, высматривая какие-нибудь плоды и параллельно размышляя о задаче, которая перед ней стояла.

Демон сказал, что Лу придется постараться, чтобы уничтожить артефакт, потому что он сделан из чаройта. Что вообще представлял из себя этот материал? Девчонке о нем была ведома лишь общеизвестная информация: чаройт создан ангелами, способен накапливать невиданную эфирную мощь и из него сделаны шесть артефактов Гармонии. Старик завил, что чаройт – это кости, но Лу решила, что неправильно его поняла. Ей доводилось держать в руках гадальные камни – прозрачный, как слеза, глянцевый материал, из которого они были изготовлены, мог быть стеклом или минералом, но меньше всего на свете походил на кость.

Однако, раз Лу смогла сжечь их, возможно, удастся провернуть это и с Иглой? Девчонка смутно догадывалась, что скромные гадальные камни и могучий артефакт, повергший мир в хаос, несопоставимы по силе, но попробовать стоило. Особенно учитывая, что никакого другого плана у нее не было. Слова демона про дудку и чечетку, вероятно, отсылали к способности ангелов манипулировать эфиром с помощью искусства; к сожалению, после краткого анализа своей жизни Лу поняла, что единственным ее творческим порывом были завитушки в учебных тетрадях, которые она рисовала от скуки.

Овражек вскоре сужался, и бежавший в нем ручей истончался, чтобы в конечном счете сгинуть под землей в нагромождении поросших мхом камней. Заброшенный сад вокруг становился все больше похож на вековой лес. Высокие деревья смыкались наверху, заслоняя небосвод, и Лу приходилось продираться через заросли неизвестных кустарников, раздвигая колючие ветви и постоянно спотыкаясь о кочки и корни. Она даже подумала о том, не вернуться ли назад, но желание найти еду или хотя бы выход отсюда продолжало вести ее намеченным курсом; да и чем сильнее пейзаж вокруг превращался в дремучие дебри, тем выше была вероятность попросту в них заплутать.

Урчание в животе повторялось все настойчивей. Из недр памяти доносился голос Хартиса из далекого прошлого, нашептывая ту часть сказки о Сотворении, в которой речь шла об Эдене. «Там шумят прекрасные лазурные водопады, там растут невиданные растения, усыпанные душистыми цветами и сочными фруктами, там горы свешиваются с небес, а реки впадают сами в себя, и все полно удивительных запахов, звуков и красок…» Лу брела и брела в поисках аппетитных сочных плодов, которые ей сулила сказка, но их нигде не было. Уже почти выбившись из сил, у подножия необъятного сероватого дерева она заметила грибы с лиловой шляпкой, росшие небольшой скученной группой в окружении коричневой растительности, отдаленно напоминавшей папоротник. Грибы выглядели неаппетитно и не особо съедобно, но других способов утолить голод вокруг не виднелось, и потому девчонка опустилась на колени и вырвала один, отряхнула его шляпку от земли и сухих семян-звездочек, которые сыпались с окружающих деревьев, и надкусила.

В глубине души она до последнего лелеяла надежду, что гриб окажется вкусным и сладким, но увы. Лу скривилась и начала отплевываться, пытаясь избавится от нестерпимой горечи во рту. Она с отчаянием отшвырнула свою находку и обессиленно села на выступавший древесный корень, обиженно скобля язык пальцем и собираясь с мыслями.

Лу ни