Выставив ногти, Женевьева метнулась к девчонке. У Барби были хорошие рефлексы. Она увернулась и нанесла удар ногой – ботинок с металлической вставкой не попал Женевьеве в корпус, но болезненно зацепил по боку. С размаха Женевьева впечатала основание своей ладони в подбородок Барби, отчего рот девчонки со щелчком закрылся.

Симон Остряк отлетел в сторону, от чего Женевьева стала меньше опасаться ближнего боя.

Барби оказалась сильной, тренированной и сметливой. У нее могли быть мозги мухи, зато инстинкты были как у пантеры, и она была нацелена на убийство. Но Женевьева уже пять сотен лет была вампиром, до сих пор оставаясь в живых.

Барби попыталась использовать старинный прием боя для девочек, и вцепилась в волосы своей оппонентки, но только порезала себе руку. Волосы Женевьевы были тонкими, но куда более прочными и острыми, чем выглядели – словно трава в Пампасах. Брызнувшая горячая кровь тут же заставила вспыхнуть синапсы в мозгу Женевьевы, отвлекая внимание, затуманивая мысли. Она отбросила Барби в сторону на песок, после чего накинулась на нее самым лишенным достоинства образом.

И совершила этим ошибку.

Барби извлекла откуда-то нечто, похожее на перцовый баллончик и распылила содержимое в лицо Женевьеве.

Женевьева отшатнулась от облачка, но успела оценить его на запах. Чеснок, святая вода и соли серебра. Чеснок и святая вода ее не тревожили – очередная ерунда, бесполезная против иной линии крови, нежели у потомков Дракулы, – но вот серебро было смертоносным для всех носферату. Этот спрей не мог ее убить, но мог оставить шрамы на пару столетий, или вообще навсегда. Она подумала, что, вероятно, в ней говорило тщеславие, но она уже привыкла к тому, что люди называли ее красивой.

Она поспешно отпрянула. Облачко развеялось, и она видела, как капельки, сверкая в лунном свете, словно при замедленной съемке, падают на песок.

Когда облачко спрея исчезло, исчезла и Барби Истребительница Вампиров.

XII

– …и, ээ, точно здесь вы обнаружили мистера Гриффина, мисс? – уточнил детектив, расследующий убийства, из ЛАДП[129].

Женевьева не могла сосредоточиться. Даже сразу после восхода, солнце ее слишком утомляло. При неярком дневном свете, на носилках, Лунный Песик – оказалось, его звали Джефф Гриффин – выглядел холодным и опустошенным. Еще один из бесчисленных мертвецов, что остались в ее прошлом, в то время как она шла вперед, и вперед, и вперед.

– Мисс Дью-дан, э?

– Дьедонн, – бездумно поправила она.

– А, да, Дьедонн. Певуче. Это по-французски, да? У меня французская машина. Моя жена говорит…

– Да, именно здесь я нашла тело, – вклинила она ответ.

– А. Только тут есть одна деталь, которой я не понимаю.

Она обратила внимание на помятого невысокого человека. У него были вьющиеся волосы, удивленные интонации и плащ-дождевик. И он курил первую за день сигару. Один его глаз был стеклянным, и «смотрел» куда-то в сторону[130].

– И что же это, лейтенант?

– Эта девчонка, о которой вы упомянули, эта… – он заглянул в свой блокнот, или притворился, что заглядывает, – эта «Барби». Зачем ей болтаться здесь после убийства? Зачем ей нужно было убедиться, что вы найдете тело?

– Она намекала, что действует согласно приказам, полученным от какого-то Смотрителя.

Детектив коснулся брови, словно хотел заткнуть свою вонючую сигару за ухо, как карандаш. Он артистично изобразил, что напряженно думает, пытаясь разобраться в рассказанной ему истории. Было очевидно, что он привык иметь дело с людьми, которые лгут, и точно так же очевидно, что он не знал, как себя вести с вампирами. Он стоял между ней и солнцем, пока она отступала вслед за уменьшающейся тенью собственного трейлера.

Ей хотелось надеть шляпу и темные очки, но полицейская лента все еще преграждала ей путь.

– «Смотритель», да. Я про него записал, мисс. Забавное имечко, не правда ли? Складывается ощущение, что этот «Смотритель» не предполагает смотреть на что-то, а что его задача, ээ, надзирать. Не похоже на мою работу, мисс. И на вашу не похоже, думаю. Вы же ЧД[131], как по ТВ показывают?

– Только с меньшим количеством перестрелок и гонок на машинах.

Детектив рассмеялся. Он был забавным малым. Она сообразила, что свою способность нравиться людям он использовал как психологическое оружие, чтобы подобраться ближе к тем, кого хотел прижать. В ситуации она не могла ошибиться: она сама производила впечатление способной убить, а история о Барби Истребительнице при дневном свете не выглядела складно. Какой нормальный профессиональный убийца станет раскрывать свое имя – пусть даже неполное – свидетелю?

– Вампир – частный соглядатай? – детектив почесал в затылке.

– В этом есть смысл. Я не против оставаться на ногах всю ночь. И у меня уйма разнообразного опыта.

– Вы раскрывали большие дела? На самом деле большие?

Не задумываясь, она ответила правду.

– В тысяча восемьсот восемьдесят восьмом я почти раскрыла личность Джека Потрошителя.

Это произвело впечатление на детектива.

– Я думал, никто не знает, как там все повернулось. Скотланд-Ярд все еще не закрыл дело. Ну а что, с такими, как вы, живущими все дольше и дольше, уже не безопасно закрывать нерешенные дела. Парень, что получил наказание, умер, разве нет? А теоретики сегодня говорят, что он не мог совершить те преступления.

– Я сказала, я почти раскрыла.

На миг перед ее глазами всколыхнулось тревожное воспоминание – она и Чарльз в офисе в Уайтчепел в 1888 году, наткнулись на последнюю подсказку к делу, благодаря которой все кусочки картины встают на свои места. Проблема заключалась в том, что решение загадки не принесло ясности, а дело продолжало бесконтрольно раскручиваться. Там было послание.

– Боюсь, этого будет недостаточно моему капитану, мисс. Ему придется отвечать начальнику полиции Экслею, а начальник Экслей настаивает на соблюдении протокола. Я не могу просто ловить их, мне нужно доказывать, что они виновны. Я должен ходить по судам. Вы удивитесь, если узнаете, сколько виновных ушло безнаказанно. Особенно богатых, с дорогими адвокатами. В этом городе тяжело получить признание виновности для богатого человека.

– Эта девчонка выглядела так, словно учится в старшей школе.

– Еще хуже, мисс. Может у нее богатые родители.

– Не имею понятия.

– А быть красивой – так же хорошо, как быть богатой. Даже лучше. Присяжные любят красивых девушек так же сильно, как адвокаты – богатых людей.