Эта мысль перетекла в другую, и я обратила взгляд на собравшихся праймусов. К тому моменту они уже вновь заняли свои места и с любопытством наблюдали за происходящим. Там, в первом ряду, непосредственно рядом с балдахином Совета, я заметила синие волосы. Хиро. Сильван и Жанна тоже были здесь, а между ними сидел Бел. Он то и дело запускал руку в пластиковый пакетик и, похоже, в высшей степени забавлялся.

«Мармеладки? Реально?!»

– У нее есть душа. Это ясно указывает, в чей круг полномочий она входит, – процедил мистер Росси.

– Она дочь брахиона. Само ее существование является преступлением против Канона. Это переводит ее в сферу деятельности Лиги.

– Только если бы она не была человеком, – вмешался уже Гидеон. Сидящий по центру праймус погладил темную бороду, контрастирующую с его блестящей лысиной. Неопределенным жестом он указал на кого-то справа от себя. Я проследила за его рукой и обнаружила Рамадона. Хронист Лиги плавно поднялся со своего места. В этот раз на нем был одет не халат, ханьфу или кимоно, а черные штаны. Его мальчишеская грудь смотрелась необычайно тощей среди прочих праймусов, очевидно, питавших слабость к более зрелым человеческим оболочкам.

– Верховный Совет опирается на главы о творениях в Каноне: праймус ответственен за все его деяния, собственность и творения со всеми последствиями. Если при этом он ставит под угрозу благополучие Лиги, то будет приговорен к смертной казни. Его наследие переходит в собственность Верховного Совета, который волен распоряжаться им по своему усмотрению.

Его звонкий голос эхом отдавался в арене, и я догадалась, к чему все шло. Меня опустили до уровня вещи.

Прежде чем опять сесть, Рамадон кинул на меня странный взгляд. Почти создавалось ощущение, что хронисту стыдно.

– Так гласит закон, – продолжил главный праймус со своего трона. – Создав полубрахиона, Танатос подверг опасности общее благо. Так как он уже мертв, никаких действий не требуется. А его дочь… принадлежит нам.

Мистер Росси собрался что-то возразить, но у меня лопнуло терпение.

– Я никому не принадлежу! – громко произнесла я. Даже слегка чересчур громко, так что мои слова громом прокатились по арене. Либо тут была действительно потрясающая акустика, либо голоса говорящих специально как-то магически усиливались.

От главного праймуса мне перепала холодная улыбка.

– Ну а мы считаем иначе. – Он встал. – Сделай шаг вперед. Тихий омут ждет тебя, девочка-полукровка.

Я подозрительно скосила глаза на черную глянцевую площадь и прокляла себя за свой длинный язык. Мистер Росси опустил голову. Показательный знак, говорящий о том, что он больше ничего не мог сделать. Я поискала взглядом Люциана и нашла два прохладных зеленых драгоценных камня.

«Безопасно туда идти?» – спросила я его. Его лицо по-прежнему ничего не выражало.

«Пока тебе не вынесут приговор».

Чудесно… ни незаметного кивка головой, ни ободряющей улыбки или подмигивания. Я не осуждала Люциана, ведь за нами следили, и это было опасно. Но у меня потихоньку росло осознание, что все это могло иметь большие последствия, чем я себе представляла.

Я глубоко вздохнула и шагнула в Тихий омут. Слава богу, название не было буквальным, поскольку поверхность держала меня без проблем. Однако температура вокруг меня нехорошо понизилась. Кроме того, усилилось гудение, которое вызывала объединенная энергия праймусов. Я тщательно контролировала каждый свой шаг. Потому что мне однозначно не хотелось совершить непроизвольный кувырок перед публикой. Кажется, прошла целая вечность, пока я наконец дошла до середины арены. По спине поползли мурашки. Итак, это ключевой момент. Передо мной восседал Верховный Совет, позади меня – Лига, и все не сводили с меня глаз. Судя по тому, что никто громогласно не потребовал сжечь меня на костре, я сделала вывод, что иллюзия Бела прошла боевое крещение.

– Ариана Моррисон. Ты обладаешь способностями брахиона? – спросил главный праймус. Теперь до меня дошло, откуда я его знала. Это Немидес – отец Люциана. Я видела его в своих снах.

Я лихорадочно перебрала варианты ответов. Следуя совету Бела, я собиралась взвешивать каждое свое слово.

– Частично, – сказала я в итоге. Как-никак, у меня не было магического потенциала – не говоря уже о бессмертии.

Немидес испустил вздох.

– Ты способна убить праймуса?

Вот чего он добивался: выставить меня максимальной угрозой. Да пожалуйста. Вскинув голову, я взглянула прямо в его надменные глаза.

– Да.

Праймус-блондин рядом с Немидесом вскочил и с раскинутыми руками обратился к зрителям. Его продолговатое лицо было мне тоже смутно знакомо.

– Значит, девчонка могла бы – без постановления Совета – в любое время уничтожить любого из нас. Мы не имеем права оставлять ее в живых.

Хорошо, чего-то подобного я и ожидала. Я собрала всю свою смелость и дерзко посмотрела на бессмертного.

– То есть, по вашим словам, тысячи праймусов не в состоянии остановить одну смертную девчонку?

Кто-то подавился, не дав блондину ответить. Я тоже повернулась в сторону источника звука и обнаружила Бела, прикрывшего рукой улыбку. Он махнул нам, будто говоря: «Не отвлекайтесь на меня», призывая продолжать. Светловолосый праймус с раздражением вновь нацелился на меня.

– Не коверкай сказанное мною, полукровка, – зашипел он на меня. Водянисто-голубые глаза сердито вспыхнули.

– Брахионы не без причины отдают свои сердца Верховному Совету, – пояснил Немидес. – Такая великая разрушающая сила должна находиться под контролем. Никто не вправе погасить бессмертную жизнь, пока так не решит общественность.

С трибун донесся одобрительный гул, и отец Люциана покровительственно склонил голову. Внутри меня все закипало. Настало время для небольшого потрясения.

– Да, но только эта исключительность испарилась с появлением черного ациама.

Я запретила себе улыбаться, когда поняла, что достигла желаемого эффекта: обескураженное молчание. Немидес оглядел своих верноподданных праймусов и недовольно поджал губы. Его блондинистый лакей, напротив, пронзил меня взглядом.

– А как же твоя бессмертная душа, – прошелестел он подозрительно сладко. – Изара – бессмертное пламя. Будешь отрицать, что такая сила в недобрых руках не могла бы стать нашей общей погибелью?

– «Могла бы»? А это, простите, что еще за доказательства?

Моя первая крошечная победа дала мне второе дыхание, которым я и воспользовалась.

– Ты тоже мог бы предать Лигу и стать ее погибелью.

У моего оппонента глаза на лоб полезли.

– Прикуси язык, полукровка. Я поклялся в верности Лиге.

– Как Электра? – невинно спросила я, показывая на пустой трон под балдахином.

Вообще-то праймусы не славились тем, что их легко было выбить из колеи, но с этим конкретным экземпляром я добилась результата за пару предложений. Его лицо исказилось до такой уродливой гримасы, что он бы без проблем прошел кастинг в любой фильм ужасов.

– Да я тебе кишки