слышу их крики, их мольбы из каждой тени. Они преследуют меня, борются за мой разум, желая отнять рассудок. Я боюсь, что они уже победили, и человек, с которым ты говоришь, больше не может различать, что является голосом безумного бреда, а что нет.

– Ла-а-адушки, – сказала Крадунья. – Но ты не напал на меня.

– Нет. Ты нравишься мечу.

– Отлично. Мне он тоже нравится. – Она взглянула на небо. – Гм… ты знаешь, куда эти двое направляются?

– В отчете описан человек, которого несколько раз видели исчезающим в городе. Он сворачивал в переулок, а когда кто-то следовал за ним, там было пусто. Люди утверждали, будто видели, как его лицо становилось чьим-то чужим. Мои спутники считают, он так называемый светоплет, и поэтому его нужно остановить.

– Это законно?

– Нин получил от великого князя предписание, запрещающее любое использование связывания потоков в стране, за исключением специально разрешенного. – Он изучал Крадунью. – Я думаю, что опыт общения с тобой надоумил Вестника идти прямо к вершине, а не играть с местными властями.

Крадунья проследила направление, в котором ушли ученики Мрака. Небо еще больше потемнело – зловещий признак.

– Он действительно ошибается, не так ли? – проговорила она. – Тот, кого ты называешь Вестником. Он говорит, что Приносящие пустоту не вернулись, но они уже здесь.

– Новая буря это покажет, – сказал убийца. – Но… кто я такой, чтобы ко мне прислушивались? Я чокнутый. С другой стороны, я думаю, что и Вестник тоже. Поэтому соглашусь с тем, что человеческому разуму нельзя доверять. Нам нужно нечто большее, чтобы следовать ему, чтобы оно нас направляло. Но не мой камень… Что толку искать более великий закон, когда этот закон может быть капризом человека глупого или безжалостного?

– Ла-а-а-адушки, – опять сказала Крадунья. – Хм, ты можешь быть сколь угодно безумным. Это не проблема. Мне нравятся сумасшедшие. Это очень забавно, когда они лижут стены, едят камни и все такое. Но прежде чем начнешь плясать, не мог бы сказать мне, куда конкретно направляются те двое?

– Ты не сможешь их опередить.

– Значит, ничего плохого в том, чтобы рассказать мне, верно?

Убийца улыбнулся, но взгляд остался прежним.

– Человек, который может исчезать, этот предполагаемый светоплет – старый философ, хорошо известный в иммигрантском квартале. Почти каждый день он сидит в маленьком амфитеатре и разговаривает со всеми, кто готов его слушать. Это рядом с…

– …приютом «Свет Таши». Шквал. Мне следовало догадаться. Он почти такой же странный, как и ты.

– Ты будешь сражаться с ними, маленькая Сияющая? – спросил Убийца. – Ты одна против двух подмастерьев-неболомов? Против Вестника, ожидающего своего часа?

Она взглянула на Виндля:

– Даже не знаю. Но мне все равно надо туда идти, верно?

17

Крадунья пустила в ход круть. Глубоко погрузилась в нее, призывая силу, скорость и скользкость. Люди Мрака, казалось, не заботились о том, что их увидят летающими, поэтому Крадунья решила, что ей тоже не важно, заметят ее или нет.

Она отскочила от Убийцы в Белом, сделав ступни скользкими, затем приземлилась на плоский пандус рядом со ступенями, которые вились снаружи здания. Она намеревалась сигануть вниз, к городу, скользя вдоль лестницы.

Миг спустя ноги Крадуньи поехали в разные стороны, и она ударилась о камни промежностью. Внутри все сжалось от резкой боли, но на большее времени не хватило, поскольку она полетела кувырком и свалилась с лестницы через боковую часть.

Через несколько мгновений она с хрустом, унизительной кучей рухнула на мостовую. Круть уберегла ее от чересчур сильного ущерба, и она проигнорировала встревоженные возгласы Виндля, который спустился по стене. Повернулась, встала на четвереньки и помчалась к улице-щели, которая должна была привести в приют.

У нее не было времени лажать! Обычный бег недостаточно быстрый. Ее враги в буквальном смысле летали!

Она окинула город мысленным взором. Йеддо шел под уклон от этого центрального возвышения, Грандиозного Индишмициума. У нее должно получиться уйти в занос, сделав ступни скользкими, и зигзагом промчаться через пустую улицу. Она должна шлепать ладонями по стенам, выступам и зданиям, мимо которых будет мчаться, все быстрее и быстрее с каждым толчком.

Она должна быть как стрела в полете, заостренная, нацеленная, не подвластная никому.

Крадунья это видела. Но не могла сделать. Она бросилась в очередной занос, но ноги снова подвели. На этот раз они ушли назад, и она упала лицом вперед, ударившись о камень. Перед глазами все вспыхнуло белым. Когда она подняла взгляд, пустая улица всколыхнулась впереди, но круть вскоре исцелила ее.

Погруженная в сумерки улица была одной из главных в городе, но выглядела заброшенной и пустой. Люди свернули навесы и спрятали уличные тележки, однако оставили мусор. Стены давили на Крадунью. Все знали, что во время бури нужно держаться подальше от каньонов, иначе тебя унесет потоком. А местные взяли и построили целый ледащий город, наглым образом нарушив правило.

Позади нее, в отдалении, грохотало небо. До того как разразится буря, бедного сумасшедшего старика собираются навестить два самодовольных убийцы. Ей нужно их остановить. Она обязана все прекратить. Пусть и не в силах объяснить почему.

«Ладно, Крадунья. Успокойся. Ты всегда была крутой, а теперь в тебе еще и эта добавочная круть. Вперед. У тебя получится».

Она зарычала и бросилась бежать, затем повернула в сторону и заскользила. Она сможет, она это сделает…

На этот раз Крадунья зацепилась за угол стены на перекрестке и растянулась на земле, задрав ноги к небу. Она в отчаянии стукнула затылком о землю.

– Госпожа? – сказал Виндль, прижимаясь к ней. – Ох, не нравится мне, как звучит эта буря…

Она встала – сгорая от стыда и ощущая что угодно, только не круть – и решила просто пробежать оставшуюся часть пути. Ее силы позволяли бежать быстро, не уставая, но она чувствовала: этого будет недостаточно.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Крадунья, спотыкаясь, остановилась перед приютом, и спрены изнеможения так и вились вокруг. Круть иссякла незадолго до прибытия, и желудок протестующе урчал. Амфитеатр, разумеется, был пуст. Сиротский приют возвышался слева от нее, обустроенный внутри крепкого утеса; сиденья маленького амфитеатра простирались впереди. А дальше был темный переулок, деревянные лачуги и здания, загромождающие вид.

Небо потемнело, хотя Крадунья не знала, было ли это от наступления сумерек или от надвигающейся бури.

Глубоко в переулке раздался низкий, прерывистый вопль боли. От этого по спине побежали мурашки.

Виндль прав. Убийца прав. Что она тут делает? Она не сможет победить двух тренированных, крутых солдат. Она в изнеможении опустилась на пол посреди амфитеатра.

– Пойдем внутрь? – спросил Виндль.

– У меня совсем не осталось сил, – прошептала Крадунья. – Все потратила, пока бежала.

Неужели этот переулок всегда был таким… глубоким? Тени, падающие от лачуг, висящие тряпки и торчащие доски делали его похожим на вытянутую баррикаду, через которую шел необычайно узкий проход.