Г. Киссинджер прямо заявил: «Мы уверены, что мир у нас в кармане». Кстати, именно это обстоятельство позволило Р. Никсону разгромить на президентских выборах своего главного конкурента — демократа Джорджа Макговерна, — строившего всю свою кампанию на антивоенной риторике, и в конце января 1973 года вторично въехать в Белый дом, правда очень ненадолго.

При этом, как считают целый ряд историков (А. Д. Богатуров, В. В. Аверков, П. Кальвокоресси[847]), именно в этот период Москва и Пекин стали скрыто конкурировать между собой за право «помочь» Вашингтону быстрее прийти к компромиссу с Ханоем. Однако поскольку его недоверие к пекинским вождям было куда большим, то официальный Ханой был более отзывчив именно к рекомендациям Москвы, поэтому советско-американское взаимодействие по вьетнамскому вопросу было более перспективным, чем американо-китайское. Кремлевское руководство мягко, но довольно успешно оказывало давление на «вьетнамских товарищей» с целью умерить их «аппетиты» и одновременно ускорить разрешение военного конфликта на условиях, которые, с одной стороны, гарантировали бы победу Северного Вьетнама, а с другой стороны, позволили бы США найти «достойный» выход из этой войны и сохранить «своё лицо».

Все участники Парижского переговорного процесса прекрасно сознавали, что главным препятствием для прекращения Вьетнамской войны был вопрос о «выживаемости» южновьетнамского режима Нгуен Ван Тхиеу, который в сентябре 1971 года на безальтернативной основе был вторично избран на свой президентский пост и держался исключительно благодаря военной поддержке Вашингтона, так как был совершенно не способен обрести поддержку внутри самого южновьетнамского общества. В конце концов при поддержке Москвы американской стороне удалось достигнуть взаимопонимания с руководством ДРВ и Вьетконга относительно условий компромисса, гарантом которых стали Москва и Пекин, также взявшие на себя ряд обязательств. Так, Вашингтон согласился начать вывод своих войск и завершить его в кратчайшие сроки, Ханой обязался воздерживаться от вооруженного вмешательства в южновьетнамские дела, а Пекин и Москва обещали сократить свою помощь ДРВ, чтобы «ограничить ее возможности силой влиять на ситуацию в Южном Вьетнаме».

С большим трудом американской стороне удалось убедить правительство в Сайгоне, которое чувствовало себя брошенным на произвол судьбы, принять подобную схему «компромисса», фактически не получив взамен гарантий от Ханоя и Вьетконга. В результате 27 января 1973 года представителями США, ДРВ, Южного Вьетнама и Вьетконга было наконец подписано соглашение о прекращении войны. Основные положения Парижского договора выглядели так: 1) в полночь 27 марта на территории Южного Вьетнама прекращаются все боевые действия, как и все военные операции армии США против Северного Вьетнама; 2) в течение ближайших трёх месяцев со всей территории Южного Вьетнама должны быть выведены все иностранные войска, а военные базы США ликвидированы; 3) руководители США и Северного Вьетнама обязались уважать право южновьетнамского народа на самоопределение и согласились с тем, что будущее Южного Вьетнама будет определено только на основе выборов под международным контролем, для организации которых должен быть образован Национальный совет примирения и согласия; 4) было также подтверждено старое положение Женевских соглашений 1954 года о едином Вьетнаме и временном сохранении демаркационной линии между его частями по 17-й параллели и особо отмечено, что их воссоединение «должно быть произведено на основе соглашений мирными средствами»; и 5) наконец, контроль за выполнением данного соглашения возлагался на Международную комиссию по контролю и наблюдению в составе представителей Канады, Индонезии, Венгрии и Польши[848]. Кстати, в конце того же 1973 года Г. Киссинджер и член Политбюро ЦК ПТВ Ле Дык Тхо, которые вели тайные переговоры об условиях окончания войны, были удостоены Нобелевской премии мира. Однако, в отличие от американского госсекретаря, его визави отказался от этой премии по причине того, что реально Вьетнамская война так и не была завершена.

Как известно, к концу марта 1973 года американские войска покинули территорию Вьетнама, а ханойское правительство завершило процедуру репатриации американских военнопленных. На первых порах новые лидеры ДРВ в целом разделяли политику Москвы, которую сам Л. И. Брежнев в своем дневнике называл политикой «мирного наступления». Именно об этом шла речь во время нового визита Ле Зуана и Фам Ван Донга в Москву, который состоялся в первой половине июля 1973 года. В течение целой недели они вели переговоры с внушительной советской делегацией, в состав которой входили Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин, Н. В. Подгорный, А. А. Громыко, А. А. Гречко, К. Ф. Катушев, К. В. Русаков, В. Н. Новиков, Н. С. Патоличев, С. А. Скачков, Н. П. Фирюбин и И. С. Щербаков[849]. Однако уже в конце того же года в Южном Вьетнаме после безуспешных попыток урегулировать давний гражданский конфликт возобновились боевые действия между сайгонским правительством и отрядами Вьетконга. Первоначально сайгонские войска сумели одержать ряд локальных побед над противником. Но уже в начале марта 1975 года в дело вступила северо-вьетнамская армия во главе с руководителем Генштаба генералом Ван Тьеном Зунгом, которая 30 апреля сходу взяла Сайгон. Президент Нгуен Ван Тхиеу бежал в Тайвань, а через неделю, 7 мая, новый президент США Джеральд Форд публично заявил о завершении «вьетнамской эры»[850]. Наконец, в июле 1976 года было объявлено о создании единой Социалистической Республики Вьетнам (СРВ), первым президентом которой стал глава ДРВ Тон Дык Тханг.

б) Трудный путь к «разрядке»

По мнению ряда авторов (А. М. Александров-Агентов), отсчет так называемой эры «разрядки» в отношениях между СССР и США следует вести с июньской речи президента Дж. Кеннеди, в которой он всего за полгода до своего ухода из жизни, пройдя «через горнило Карибского кризиса, однозначно высказался за установление добрых отношений с Советским Союзом» и возможность «мирного существования наших стран»[851]. Вероятно, это признание стало возможным не только по причине осознания той бездны, у края которой в те роковые дни реально оказался весь мир, но и «ослабления сверхдержавного мессианизма» как Вашингтона, так и Москвы[852]. Однако процесс установления таких отношений начался значительно позже, и прежде всего по причине начавшей Вьетнамской войны. Как мы уже писали, первая попытка в этом направлении была предпринята в конце июня 1967 года во время встречи А. Н. Косыгина и Л. Джонсона в Гласборо, где, по оценке советского премьера, сам президент и его окружение «держались дружественно, оказывали нам всяческое внимание и старались показать, что они ищут решения важнейших вопросов»[853]. По всей видимости, такое поведение Л. Джонсона во многом было связано и с тем, что еще в мае 1967 года на заседании министров обороны стран НАТО взамен прежней доктрины «массированного возмездия» была