– Сделаю что смогу, но от гусениц толку мало.

– Чего? – Персефона растерялась не меньше остальных.

Арион снисходительно махнула рукой.

– Она хочет сказать, что еще ничего не умеет. Как тебе такое предложение: Сури и я отправимся в Нэйт и разберемся с великаном… разберемся, а не убьем его. Смерть Рэпнагара была ошибкой. Виноваты мы обе. Мне не следовало просить ее выполнить столь сложное плетение при ее нынешних возможностях. При правильном обучении она сможет не только избавить Нэйт от великана, но и докажет фэйну, что у нее действительно есть дар. Персефона получит свое оружие, и рхуны больше не будут беззащитны. Хотя меня это очень огорчает, теперь я понимаю, что столкновение неизбежно. Уважение нужно заслужить. Если вы выиграете битву или две, то фэйну придется искать мирное решение. Вот тогда Сури и станет тем решением, которое устроит всех!

Она помолчала и посмотрела прямо на Сури.

– Ты должна согласиться на обучение. Никаких споров. Овладение Искусством уже не твой личный выбор. Ради блага рхунов и фрэев ты должна расправить крылышки!

– Я с вами, – сказала Персефона. – Займусь переговорами насчет оружия. Если мы не достигнем соглашения, никто и ничего делать не будет. Ясно?

– Договорились, – кивнул Мороз. – Но когда вы увидите великана, то поймете: лучше его убить.

– Это уже моя забота, – заверила Арион. – Как я говорила, миралиитов учат подходить ко всему творчески. Вряд ли великану нравится сидеть запертым в вашей горе. Я могла бы уменьшить его до размеров мыши, посадить в сумку и отнести домой.

– М-да, но…

– Не испытывай судьбу! Главное, она идет с нами, – вмешалась Персефона.

Мороз кивнул.

Сури посмотрела на волчицу.

– Минна, ты не перестанешь меня любить, если я стану бабочкой?

Волчица подняла голову и облизнула руку Сури.

– Значит, все решено, – сказала Персефона.

– Что решено? – спросила Брин. – Что происходит? Как я стану исполнять обязанности Хранителя, если вы разговариваете на языке, которого я не понимаю?

– Наверное, тебе стоит выучить фрэйский, – заметила Персефона. – Пойдем, расскажу тебе все, пока укладываю вещи.

– Какие вещи? Куда ты собралась?

* * *

Дождь нарушил привычный образ жизни под шерстяным навесом.

Даже после того, как он кончился, земля осталась мягкой. Вытоптанная трава превратилась в слякотную жижу, и колья в ней больше не держались. Перетаскивать тяжелые вещи стало невыносимо трудно. Старые тропы забросили, и высота склона стала новым стандартом процветания. Примерно посередине лагеря образовалась широкая и глубокая лужа. Великая Лужа, как прозвали ее жители, вытеснила несколько семей с насиженных мест и разделила лагерь на Восточные и Западные Хляби. Западные Хляби считались более пригодными для жилья, и там-то Хэбет воздвиг покои для Персефоны. Он убедил Уэдона и Брюса-пекаря помочь ему устроить двухкомнатное помещение, в котором они поставили Первый Трон – единственное, что Хэбету удалось спасти из разрушенного чертога.

Персефона туда даже не зашла. Она осталась в Восточных Хлябях среди корзин, груд инструментов и людей, со страхом ждавших нового дождя. Она поступила так вовсе не специально и не из политических соображений. Персефона поселилась в Восточных Хлябях потому, что там жили Брин, Мойя, Падера и Роан. Она не собиралась их покидать. По крайней мере, пока.

– И куда ты собралась? – кричала Мойя на своего вождя, пока та укладывала вещи.

– Через пролив, в Бэлгрейг, – ответила Персефона, засовывая одеяло в мешок. – Если Арион и Сури разберутся с великаном, то я добуду нам оружие для войны. – Она повернулась к Падере. – Как думаешь, там холодно? Брать мне брэкен-мору? – Персефона никогда не бывала в Бэлгрейге. Кто знает, вдруг там вообще снег идет.

– Лучше взять, чем жалеть, что не взяла, – изрекла Падера, сидя на подушках из шерсти и сшивая нечто похожее на мешок.

– Кто еще идет? – спросила Мойя.

– Никто. Ну, может, еще гномы, конечно.

– Только вы втроем и коротышки?! – Мойя воскликнула это таким тоном, будто Персефона с ума сошла. – Как насчет Рэйта? – спросила она у Малькольма, который наполнял бурдюк водой из большого бочонка.

– Мне он ничего не сказал. Он вообще в курсе? Лично я впервые слышу. – Малькольм повернулся к Персефоне. – Если хочешь, я…

– Нет! – выпалила она.

Все уставились на Персефону.

– Ведь он твой Щит! Ему придется идти с тобой, – заметила Мойя.

– Он уже не мой Щит.

– Чего? Когда это случилось? – Мойя уперла руки в бока, словно мать Персефоны. Сходство было бы полным, не носи Мойя на бедре меч, полученный в подарок от Тэкчина. – Как…

– Он не может быть моим Щитом и вождем одновременно, поэтому я освободила его перед началом совета. И не вздумайте ему говорить! Он попытается пойти со мной или понесется вдогонку. А я хочу, чтобы он остался здесь и возглавил кланы. Для этого ему желательно посещать совет; может быть, тогда вожди его уговорят.

– Разве тебе не нужно оставаться здесь? Ведь совет созвала ты. Нельзя удирать, не доведя дело до конца!

– Все решения принимаются Тэганом, Харконом, Липитом и Кругеном – вождями, у которых еще остались кланы. У Рэйта есть люди, но их совсем мало, и все же его голос громче моего. Он – Убийца Богов, я же лишь вдова Рэглана. Мои слова весят не больше дождевых капель. Однако если я смогу достать оружие, причем хорошее, Рэйт передумает и станет кинигом. Если он решится, другие вожди наверняка присягнут ему на верность.

– Как насчет Брин? – спросил Малькольм. – Разве ее ты не возьмешь?

– Нет, я…

– Нельзя упускать такой невероятный шанс! – воскликнул Малькольм. – Не думаю, что хоть кто-нибудь… ну, по крайней мере, ни один человек точно не ступал на земли Бэлгрейга. Без Хранителя тебе не обойтись.

Брин радостно просияла.

– Она должна остаться в лагере. – Персефона указала на девочку. – Чтобы было, кому рассказать об избрании кинига. Это куда важнее.

– Здесь полно других Хранителей, – возразила девочка. – Я узнаю все у них, когда вернусь.

Персефона посмотрела на восторженную Брин и вздохнула.

– Ладно, пусть идет.

Брин подпрыгнула, ухватила свой мешок и принялась запихивать в него вещи. Про куски сланца она тоже не забыла.

– Ты же не потащишь их с собой?

Брин бросила взгляд на три куска камня, словно это был ее любимый щенок.

– Я на них черчу.

– Что ты делаешь?!

– Я рисую на них воспоминания, то есть веду точный учет событий. Роан понимает. И остальные смогут понять. Когда настанет время учить нового Хранителя, он просто посмотрит на таблички и все узнает. Сначала я чертила мелом, но он смазывается, теперь я делаю глубокие царапины.