окраине, извиваются, лишенные конечностей, но все еще живые и настроенные на то, чтобы выйти в сиянии славы. Их застрелили прежде чем они успели поднять оружие в сторону Зейда и меня, его команда позади нас и прячется в глубине винокурни.

Зейд хватает Клэр за горло и поднимает ее в воздух, рычание переполняет его лицо.

Ее глаза выпучиваются, огонь бушует позади нее, омывая ее в том самом сиянием, в котором навсегда сгорит ее душа.

«Ты заставил мой мир рухнуть вокруг меня вот так, помнишь?

Заложила бомбы, а потом забрала у меня Адди. Каково это, Клэр?

Когда ты так близко подошла к успеху, но вместо этого твоя душа была вырвана. вместо этого?»

Она отчаянно бьет ногами, пытаясь и безуспешно пытаясь обрести хоть какую-то опору, чтобы освободиться от удушающего захвата Зейда. Впиваясь когтями в его кожу, она оставляет следы, такие же красные, как краска на ее ногтях.

«Не хочешь оказать честь, детка?» — спрашивает он, глядя через плечо. на меня глазами, такими же яркими, как огонь перед нами. Что-то глубокое и плотское мерцает в моем животе, и я не могу отрицать возбуждение, пульсирующее в моей крови не больше, чем Зейд.

«Да», — улыбаюсь я, подходя к паре. Он перестраивается, берет Клэр за и удерживает ее на месте, несмотря на ее отчаянные попытки вырваться.

Крепко сжимая свой черно-фиолетовый нож, я подношу его к ее горлу, надавливая пока кровь не проступит под лезвием.

Эта женщина ответственна за каждого из моих демонов. Я был вполне нормальной, пока Общество не положило на меня глаз. И хотя страх и адреналин всегда делали со мной что-то необъяснимое, мысль об убийстве кого-то была отталкивающей. Это было то, против чего я выступала, когда Зейд появился в моей жизни, и даже когда я полюбила его, это было то, что я еще не до конца приняла.

А теперь посмотрите — она столкнулась со своим собственным творением, ангелом смерти с ножом у горла и опьяневшим от вида ее крови.

«Пожалуйста!» — пронзительно умоляет она. «Мы можем что-нибудь придумать!»

«Ты пожинаешь то, что сеешь, Клэр», — говорю я, а затем медленно провожу ножом по ее горлу. рассекая сухожилия и мышцы. Кровь брызжет мне на лицо, но я наслаждаюсь ее ощущением. Я останавливаюсь прямо перед яремной ямкой, желая, чтобы ее смерть была медленной и мучительной.

Будет ли это ее собственная жизнь, промелькнувшая перед ее глазами, или все те, кого она украла?

Надеюсь, они спустятся из рая и лично затащат ее в гребаный ад.

Медленно захлебываясь ее кровью, Зейд тащит ее к бушующему огню в передней части винокурни, разбросанные трупы ее людей.

Борьба Клэр усиливается, и даже среди смерти она чувствует, когда становится только еще хуже. Остановившись перед костром, Зейд сжимает ее окровавленное горло в своем кулаке и поднимает ее, глядя в ее широкие, отчаянные глаза.

«Гори, сука», — рычит он, а затем бросает ее в костер, и ее тело мгновенно сгорает в пламени.

Раздается придушенный крик, но звуки с трудом пробиваются сквозь него. Ее тело конвульсирует и корчится, и я морщу нос от прогорклого зловония, которое следует за ней.

Она вошла в это место, твердо веря, что сможет завоевать мир, если только она даст Зейду то, над чем он так упорно работал.

Разве она не знает?

Зейд — Бог.

И единственный, кто покорит этот мир, — это он.

Глава 43

Бриллиант

Сибби танцует в гостиной, ее покрытые горошком ноги кружатся по клетчатой плитке, радуясь нашему долгожданному успеху, в то время как Зейд по телевизору, прерывает очередную передачу.

Он разоблачил теневое правительство и их контроль над торговлей людьми, воровством детей и продажей их больным людям. За те десять минут, что он говорил, он дал миру надежду на то, что секс-торговля постепенно начнет умирать.

«Клэр Зейнбург не первая, кто вносит свой вклад в болезнь, заражающую наш мир, и она не последняя. Один за другим я буду дезинфицировать вредителей из общества, и только тогда мы обретем мир. Я — Z, и я наблюдаю».

Он обрывается, его снова сменяет широкоглазая репортерша, нервный смех вырывающийся из ее горла.

«Кто займет место Клэр?» спрашивает Дайя, сидя рядом со мной, запихивая в рот горсть попкорна.

Я вскидываю бровь. «Ты думаешь, теневое правительство все еще должно существовать?» Я спрашиваю с любопытством, хватая свою горсть и запихивая ее себе в рот.

Дайя пожимает плечами, проглатывает, прежде чем ответить. «Конечно. Я думаю, что правительство определенно должно контролироваться кем-то, только не человеком, который только заинтересован в том, чтобы исправить все в этом мире ради собственной выгоды. Нам нужен кто-то кто заботится об окружающей среде и развитии науки и медицины без бесчеловечных экспериментов и буквального использования нас в качестве рабов. Я думаю, в нашей истории было достаточно такого дерьма. Эта планета нуждается в очищение, а люди, которые сейчас у руля? Они не те, кто это сделает».

Я поджал губы. «Я думаю, ты права. Я просто не знаю, кто бы мог это сделать».

«Ты не думаешь, что это сделает Зейд?»

Качая головой, я жую несколько наполовину расколотых зерен. Это моя любимая часть поедания попкорна.

«Трудно сказать наверняка, но я думаю, что Зейд слишком наслаждается тем, что он делает сейчас. Независимо от того, кто находится у власти, должно пройти очень много времени, чтобы торговля людьми действительно прекратилась. Я не вижу, чтобы он был доволен тем, что сидит за столом, принимая решения, вместо того, чтобы быть на поле боя и физически уничтожать их».

Дайя кивает, ее мудрые зеленые глаза возвращаются к экрану, репортеры все еще пытаются прийти в себя после прерывания Зейда. Средства массовой информации контролируются правительством, а это значит, что все, что они извергают на публику санкционировано теми самыми людьми, которых Зейд угрожает уничтожить. Неудивительно, что они чувствуют себя неуютно, когда они в буквальном смысле являются теми, кто кормят нас правительственным бредом для промывки мозгов.

«Я сделаю это», — щебечет Сибби, завершая свое заявление балериной. вращением.

Мы с Дайей смотрим друг на друга.

«Ты хочешь управлять правительством? Ты психически неуравновешенная, Сибби», — говорю я прямо.

Она перестает кружиться и сужает глаза на меня. Я дралась с ней слишком много, чтобы бояться ее больше.

«Я забочусь о мире и очищаю его от демонов. Можешь себе представить?» A широкая, мечтательная улыбка расплывается по ее лицу. «Жить в мире цветов? Один большой сад,