18

Я вздрогнул от неожиданности. Мы переглянулись, и я увидел в его глазах отражение собственных чувств.

— Ветер че ли? — нервным шепотом предположил он, медленно оборачиваясь в ту сторону, где во тьме скрывался проход в комнату привратника.

— Не уверен, — также тихо ответил я, напряженно вслушиваясь в происходящее, силясь отделить посторонние звуки от шума дождя.

Мы простояли так несколько мгновений, показавшихся вечностью. Пар валил из наших ртов, превращаясь в странные и нелепые узоры. Капли с неба шлепали по бездыханному телу Тиглат-Атра, сливаясь в жуткую мелодию.

Наконец Гасан громким шепотом произнес:

— Должно быть все же ветер, — и собрался было двинуться к выходу, но я ухватил его за плечо.

— Здесь кто-то есть.

Мадианитянин вздрогнул.

— Вы уверены? — просипел он, всем своим видом выдавая плохо скрываемый испуг. Этот испуг начал передаваться и мне.

— Я слышал шаги, — ответил я, склонясь к уху Гасана.

— Мож почудилось? Я вот ниче… — в этот момент из кухни раздалось шипение углей, словно на них пролили воду.

Мы переглянулись, а затем, как по команде, отошли от фонтана вглубь дворика, оказавшись посреди непроглядной тьмы.

— Идем в главную гостиную, — прошептал я, — вход позади нас. Только не шуми.

Осторожно пятясь назад, мы не сводили глаз с небольшого пятачка света, в котором распростерлось тело Тиглат-Атра. Тот, кто находился сейчас в той стороне дома, больше не спешил выдавать свое присутствие. Однако он хотел дать знать, что мы в этом заброшенном доме не одни, иначе не стал бы так сильно хлопать дверью. Пятясь спиной и слегка отставив левую руку, я, наконец, нащупал проход в главную гостиную.

— Заходи. В центре столик, не напорись.

— Понял, — мадианитянин явно ощущал себя не в своей тарелке.

Аккуратно зайдя внутрь, я остановился, чтобы беззвучно перевести дыхание. Наши глаза начинали постепенно привыкать к темноте, выхватывая из мрака силуэты близстоящих предметов. Мы едва не наткнулись на ряд плетеных тростниковых стульев, выстроенных вдоль столика. На нем смутно виднелась ваза, судя по всему, с виноградом и пара терракотовых мисок для косточек.

— Кажется, я вижу выход, — с надеждой в голосе произнес Гасан, указывая мне за спину.

Я поспешил его огорчить:

— Там находятся спальни.

— А слева?

— Ванная комната.

— Но должен же быть…

— Выход только один, Гасан, и его преграждает незваный гость.

— Видать, он местный, — предположил мадианитянин, подходя к вентиляционному отверстию и припадая лицом к глиняной решетке, в попытках разглядеть, что происходит во внутреннем дворике.

— С чего ты взял?

— Знает, где кухня, да выход преградил.

Я пожал плечами:

— Все дома Междуречья строятся по одному плану.

Гасан отлип от решетки и нервно хмыкнул:

— Так и знал, что у вас, амореев[1], беда с башкой.

— Заткнись, пустынный варвар, — беззлобно бросил я, подходя к соседней решетке.

— Что делать будем-то?

— Ждать.

— Чего? Пока ему не надоест эта игра?

— Предлагаешь пойти навстречу и поздороваться? Он мог притаиться в любом уголке дома, а у нас даже огня нет.

— Это единственный вход в главную гостиную?

— Да, — кивнул я, — так, что со спины к нам не подойти.

Гасан замолчал, снова уткнувшись носом в решетку. Сейчас он походил на узника темницы, высматривающего из окна своей камеры царскую особу в надежде получить желанное помилование. Я последовал его примеру. Дождь барабанил по глиняной крыше, немного мешая сосредоточиться. Либо неизвестный оставался на месте, либо умел передвигаться бесшумно. Однако я не сомневался — каким бы мастером скрытности тот ни был, незамеченным в гостиную ему не пробраться. Оставалось только ждать, пока он не выдаст себя. Я готов был стоять тут хоть до утра. Все складывалось, как нельзя лучше, пока не появился этот некто, и я не позволю ему разрушить мои планы. Мечту, до которой остался всего лишь шаг.

— Видишь что-нибудь? — поинтересовался я, продолжая всматриваться во дворик, но не замечая ничего, кроме статуи льва в фонтане.

Ответом мне была тишина. Только дождь продолжал барабанить по крыше.

— Оглох что ли? — грубо шикнул я.

Вновь не дождавшись ответа, обернулся к соседней решетке и похолодел. Мадианитянин исчез.

Ощущая, как липкий ручеек пота стекает по шее, я тихо позвал:

— Гасан?

Ответа не последовало.

— Гасан! — зашипел я.

И вновь, вместо долгожданного голоса, я услышал, как дождь выстукивает барабанную дробь во мраке дома.

— Да сожрут тебя гули, — процедил я, — где этот идиот?!

«Куда он мог уйти? Во дворик? Нет, я бы точно заметил. В ванную комнату? Но тогда он должен был пройти мимо меня. Остаются спальни позади. Но что он там забыл?».

Заканчивая мысль, я уловил движение во внутреннем дворике, что заставило мигом забыть о пропаже мадианитянина. Вновь припав к решетке, я до рези в глазах уставился на фонтан.

Он стоял там, склонившись над трупом ассирийца. Металлические поножи, намокшие от дождя, блестели в пятне света, как и короткие набедренные щитки. Когда же незваный гость выпрямился, подставляя сумраку свое лицо, я отпрянул от решетки, едва не уронив стоявший позади стул. Холодные серые глаза на каменном лице, который пересекал глубокий шрам от основания челюсти до верха щеки, посмотрели в мою сторону. Они будто пронзали сумрак насквозь. Затем он отступил, скрываясь в тени, словно хищник, вышедший на охоту за своей жертвой. И этой жертвой был я. Я и Гасан.

«Не может быть! Во имя всех богов, этого не может быть! Я ведь отправил его в лагерь вместе с Бастет. Откуда он тут взялся, шакалы Ламашту меня раздери?!».