Коломейцева и прислушивается к речам этого русского пролетария, профессионального революционера, передавшего ему свой рабочий инструмент и вдохнувшего в него свои идеи.

Наиболее ярко образ Инала раскрывается в его взаимоотношениях с Казгиреем Матхановым. И не столько в речах, которые он произносит, сколько в эмоциональном подтексте этих речей и всего его поведения по отношению к Казгирею, своему бывшему другу, мечтательность и одухотворенность которого так сильно притягивали к нему замкнутого и трезвого Инала в годы отрочества.

Теперь Инал — этот коренастый человек с неулыбчивым лицом, кабардинец комиссар в кожанке — с резкой прямолинейностью разоблачает иллюзорность и вредность идей, проповедуемых его бывшим товарищем, борется против него и за него.

У Инала колючий, тяжелый характер, с трудом подчиняющийся, — но во имя революции все же подчиняющийся! — тому политическому такту, который требовал Ленин от коммунистов, возглавляющих борьбу в мусульманских областях. И Кешоков дает нам возможность ощутить сложность и противоречивость этого характера при его кажущейся однолинейности.

В кабардинской, да и не только в кабардинской, а во всех литературах, создаваемых народами, которым помог завоевать свободу и культуру революционный русский пролетариат, популярен персонаж: русский революционер, друг и наставник героя поэмы, повести или романа о дореволюционных временах или годах гражданской войны. Это не благодетель-миссионер, просвещающий «туземцев», а всего лишь более опытный товарищ по классу, отдающий свои силы и жизнь борьбе за освобождение трудящихся в отсталых краях, без свободы которых он не мыслит собственной свободы, свободы русского народа.

От того, что в некоторых произведениях этот персонаж превращен в схематическую фигуру, не умаляется жизненная реальность такого русского революционера и важность его роли в развитии революционного движения и воспитании революционных кадров в национальных областях бывшей царской России.

Образ такого русского человека имеет свою положительную традицию не только в кабардинской литературе вообще (например, лекарь Солнцев в романе Шортанова «Горцы», большевик Михаил Иванович в «Аслане», «Золотом утре» и «Новом потоке» Хачима Теунова), но и в произведениях самого Кешокова. Ядро его поэмы «Тиссовое дерево» — это рассказ о том, как «беглый» русский, кузнец-оружейник, борется за освобождение кабардинского мальчика-раба, усыновляет его и обучает своему ремеслу.

Образ русского рабочего, профессионального революционера Степана Ильича Коломейцева из романа Кешокова, возможно, уступает образам кабардинцев, но здесь никто не упрекнет писателя в схематизме. Есть нечто свойственное старой ленинской гвардии в подходе Коломейцева к людям, среди которых он работает, в его снимании к национальным особенностям, в такте и выдержке, которая так выделяется рядом с резкостью Инала.

Очень колоритна фигура их младшего соратника — Эльдара Пашева, темпераментного и увлекающегося парня, постигшего революционную правду не столько умом, сколько сердцем и подпавшего на некоторое время под влияние Матханова. Путь Эльдара от ограниченности темного деревенского батрака к пониманию смысла и сложности событий показан без нажима и натяжек. Политический путь Эльдара переплетен с его интимными переживаниями. И расставаясь с этим героем, мы ощущаем его в самом начале его приобщения к подлинной большевистской сознательности.

Однако ни один из этих героев — это относится также и к Астемиру — не становится стержневым. Отсутствие главного героя в какой-то мере возмещается страстностью участия каждого из них в разгоревшейся вооруженной и идеологической борьбе, в поисках путей в тяжелой и своеобразной обстановке.

И мы ощущаем в романе эстафету его главной идеи, передаваемую от одного героя к другому. В споре с Матхановым Инал Маремканов напоминает старую народную пословицу: когда переходишь через поток, держась за хвост собаки, непременно потонешь. Будешь держаться за хвост коня — перейдешь его. Этим конем был для кабардинского народа красный конь революции. И в час, когда народ предстал перед своей судьбой, он, народ, сделал единственное правильное, что мог сделать: не полагаясь на аллаха, взял свою судьбу в собственные руки.

Отвергнув враждебную социалистической революции и подлинному гуманизму «свободу» правоверных противопоставлять себя другим народам ради собственного блага, народ поднялся на борьбу вместе со всеми трудящимися Советской России за благо всего человечества. Так тревожный и настойчивый мотив важного идеологического спора, пронизавший многоголосие бытовой хроники, превратил роман Кешокова в произведение о путях в революции, о социалистическом гуманизме, о чудесном свете, озаряющем движение народов в будущее.

В. ГОФФЕНШЕФЕР

КРАТКИЙ ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ

Абрек — в прошлом у кавказских горцев человек, взявший обет неустрашимости и жестокости в битвах и столкновениях с людьми и отказавшийся от родных, друзей и удовольствий на весь срок принятого обета; позднее это совместилось с социальным, политическим протестом.

Ага — междометие, выражающее одобрение: «это хорошо».

Адыге-хабзе — неписаные законы, обычаи; кабардинский этикет.

Айран — простокваша.

Аллаур — неугодный аллаху.

Аталык — учитель, наставник; приемный отец кана (см.).

Ашра — суп из кукурузы, фасоли, приготовляемый к религиозному празднику.

Бадыноко — легендарный богатырь.

Байрам — мусульманский праздник.

Бжами — зурна, духовой музыкальный инструмент.

Валлаги — ей-богу.

Гедлибжа — блюдо из кур.

Гобжагош — зарница.

Дамалей — плечистый; имя народного героя.

Джегуако — народные певцы.

Жамыко — национальное кабардинское кушанье из сыра, сметаны и муки.

Жемат — квартал.

Ивлисы — исчадия ада.

Имам — высший духовный наставник.

Кан — воспитанник; приемный сын, воспитанный в семье друга.

Карахалк — простолюдин; простолюдины (собират.).

Кафа — танец, пляска.

Китапы — богословские книги.

Козья шкура — здесь: молитвенный коврик. «Стать на козью шкуру» — молиться.

Койплиж — праздник.

Крестцы — здесь: копны сена в снопах.

Кумыки — народ тюркского происхождения, коренное население равнинной части Дагестанской АССР.

Кунацкая — лучшая комната в доме, в ней принимают гостей.

Курпея — мерлушка; смушка.

Ляпс — мясной бульон.

Малая Кабарда и Большая Кабарда — территория Кабарды рекой Тереком делится на меньшую, правобережную, и большую, левобережную, части.

Махсыма — буза, домашнее пиво.

Медресе — школа при мечети; духовное учебное заведение.

Муфтий — толкователь мусульманских законов.

Намаз — обязательная ежедневная пятикратная молитва у мусульман.

Нана — бабушка; старая женщина; мать.

Нарты — легендарное племя богатырей, по преданию, населявших весь Северный Кавказ.

Ноговицы — принадлежность обуви, закрывающая голень и колено.

Пши — родовитые дворяне.

Рамазан (рамадан) — девятый месяц магометанского лунного года, мусульманский пост.

Ремонт конского состава — закупка или приемка по воинской повинности лошадей для армии.

Ремонтер — военный, занимающийся закупкой лошадей для армии.

Руми Джалолиддин — таджикский и персидский поэт (1207—1272). Основное произведение Руми — «Назидательные двустишия» — состоит из множества народных притч и басен.

Сапетка — корзина для хранения кукурузных початков.

Сосруко — главный герой нартского (см. нарты) эпоса.

Сохста — ученик духовной школы; молодой богослов.

Тлепш — легендарный кузнец; богатырь.

Турих — проповедь, праздник.

Турлук — плетень.

Тха — божество у кабардинцев.

Тхукотлы — крестьяне, владеющие землей.

Убыхи — одна из народностей адыго-кабардинской группы народов Кавказа. Во второй половине XIX века убыхи переселились в Турцию.

Удж — плавный