хроника одного селения. И поначалу кажется, что главная задача, которую поставил себе автор, это только описание быта, характеров и судеб его жителей в дореволюционное время и, главным образом, в годы революционного перелома.

Несмотря на то что роман пронизан несколькими динамичными сюжетными линиями (борьба и скитания Астемира, история любви и женитьбы Эльдара и Сарымы, судьба князя-конокрада Жираслана и начинающая доминировать во второй части история дружбы и идейной вражды между Иналом Маремкановым и Казгиреем Матхановым), читатель воспринимает главы этой хроники как ряд спирально переходящих одна в другую увлекательных новелл.

Живостью своей роман обязан не только тому, что Кешоков превосходно знает историю и людей старой и новой кабардинской деревни. Пишу здесь не специфическое «аул» и не нейтральное «селение», а именно «деревня», следуя удачному, на мой взгляд, приему переводчика, который в некоторых случаях называет обитателей кабардинского аула «мужиками». Это не русификация образа, а приближение к его трудовому и социальному корню. Уж очень въелся в наше представление романтический образ лихого горца, добывающего пропитание разбойным набегом или сытого одним красноречием и вовсе не знающего, что такое трудовой пот, пролитый на просяном или кукурузном поле!

Так вот, не только авторскому знанию людей кабардинской деревни обязан роман своей живостью, но и повествовательному ключу, который автор избрал для рассказа об этих людях. Перед нами как бы летописец деревни, который любит земляков, но не прочь и посплетничать об их слабостях. Он превосходно знает и их далекую родословную и всю их подноготную, их достоинства и недостатки, их дела и их мечты. Пересыпая свою речь народными словечками, пословицами и поговорками, он ведет сказ о земляках то с любовной иронией, то с юмором, то — там, где речь идет о подлых людях, — в духе разоблачительной сатиры.

Как уже говорилось, «Чудесное мгновение» — первое прозаическое произведение поэта Кешокова (если не считать рассказов, написанных им по-русски и печатавшихся в армейской газете во время Отечественной войны). И каждый, кто сопоставит этот роман с его стихотворениями и поэмами, увидит черты, роднящие их. Речь идет и о героях, и о манере их изображения. Здесь и лирико-философское раздумье, которое звучит в самом авторском повествовании или по-народному красочной, мудрой речи Астемира, деда Баляцо и других героев. Здесь и любовно иронический тон в изображении дорогих его сердцу людей. Здесь и тяготение к острым приключенческим сюжетам, которое характерно для некоторых из его поэм.

Но в прозе Кешокова еще сильнее, чем в его стихах, сказался тот процесс чудесного обогащения молодых литератур опытом мировой литературы, о котором говорилось выше. Думаю, что в отнюдь не подражательном и совершенно органическом стиле романа читатель может ощутить не только сплав народного сказа и сложного литературного повествования, но и традиции этого повествования, восходящие и к Лермонтову, и к Просперу Мериме, и к Щедрину, и к Шолохову, и к другим, столь же разнообразным истокам.

Все это пропущено через непосредственные жизненные наблюдения, все это получило национально-своеобразное и талантливое преломление, и все это подчинено сугубо современной идейно-художественной сущности романа.

IV

Мне неоднократно доводилось бывать в кабардинских селениях, и в описании аула Шхальмивоко я узнаю селение Шалушка, где родился и вырос писатель, а в речке, на которой стоит этот аул, — ту самую мелководную Шалушку, которая, если верить одному из стихотворений Кешокова, однажды не могла донести свои воды до Терека, так как ее «выпили совсем бычки и пестрые телушки». Но мне доводилось видеть эту речушку и в пору дождей или таяния ледников, когда она превращается в бурный горный поток, сметающий все на своем пути, вот такой, с описания которого и начинается роман.

Этот разлив нужен здесь не для банальной символики. К тому же и до революции еще далеко. Он нужен писателю, чтобы показать людей аула в момент, когда ярко проявляются их положение в обществе и их характеры. И нужно очень хорошо знать быт и нравы своего народа, чтобы выбрать для своеобразного представления персонажей читателю именно этот момент. Азартное дело, которым они заняты — охота за всяким добром, принесенным потоком из ущелья, — ярко раскрывает и стяжательство богача Мусы и муллы Саида, вылавливающих добро руками своих подхалимов и батраков, и тоскливую беспомощность неудачливого охотника за богатством Нургали, и жадность знахарки Чачи, олицетворяющей деревенскую темноту, и униженность бедной вдовы Дисы, и душевную широту, здоровье и рабочую сноровку тех, на труде которых держится жизнь, — кузнеца Бота, батрака Эльдара, деда Баляцо с сыновьями.

Мелькнувшее в этом эпизоде упоминание о «Зольском возмущении» не только позволяет датировать начало действия романа, но, словно зарницей, по-особому освещает происходящее и во многом объясняет настроения людей. Попытка крестьян вернуть пастбища на реке Золке, присвоенные князьями-коннозаводчиками, была при помощи царских войск подавлена. Но огонь восстания остался в сердцах трудового крестьянства, в особенности бедняков, которых презрительно называли «чувячниками» («лапотниками»). Недаром Бекмурза Пачев, воспевший это восстание, закончил стихотворение «Золка» словами:

Князей не прогнали,

Но их концу мы положили начало.

Отзвуки этого события слышны и в злобных окриках старосты — держиморды Гумара, и в садистской жестокости «карающего меча империи» — пристава Аральпова, и в настороженности полковника Клишбиева.

Мы ощущаем эти отзвуки в поведении трудовых обитателей Шхальмивоко, которые, сознавая свою силу, вынуждены до поры до времени таить в себе протест, скрывать его под традиционными лукавыми прибаутками по поводу богатеев и под хитрыми намеками, пока этот протест не прорывается на сходе в речах Астемира Баташева и Эльдара.

Лишь по мере углубления в действие романа начинаешь осознавать и роль, описания разлива горной реки, и значительность того, что обострение конфликта между Астемиром Баташевым и сельскими заправилами начинается в тот день, когда у него родился сын. Начавшаяся борьба неосознанно для самого Астемира становится борьбой за будущее маленького Лю.

Теплота и психологическая проникновенность в рассказе о семье Баташевых, в особенности о маленьком Лю, объясняется тем, что роман во многом автобиографичен. Рассказывая о некоторых моментах биографии Алима Кешокова, я преднамеренно обошел те из них, которые имеют прямое отношение к роману, чтобы вернуться к ним при разговоре об этом произведении. А касаться их здесь мы имеем все основания, так как речь идет о фактах, рассказанных самим писателем в опубликованной им автобиографии.

Роман посвящен «отцу, первому председателю сельского ревкома». Отец Алима Пшемаховича Кешокова был безземельным крестьянином. Так как в юные годы он был определен в медресе и предполагалось, что будущему ученому мужу земля ни к чему, его надел был передан братьям. Но случилось так, что он