– До скорой встречи, Таида!

Он стремительно, широкими шагами двинулся к выходу. А смотрящая ему вслед Таида почувствовала, что это единственный мужчина, на которого она на самом деле может положиться и которому может вверить свою судьбу.

На душе Таиды потеплело.

Возвратившись из труднейшего похода в Индию, где он впервые осознал, хотя и не примирился с этой мыслью, что иногда отступить – значит приобрести многое, вернувшись к развалинам сожженного вместе с афинской гетерой Персеполя, глядя на мрачные руины, Александр думал о Таиде – кем же была она для него. И вдруг, увидев в небе летящую в свободном полете птицу, царь нашел для себя ответ: «Таида – прекрасный символ Эллады. Эллады, которую он забыл во имя Востока».

Царь медленно поднимался по царской лестнице мимо целой кавалькады властителей, изображенных на барельефах. Фигуры воинов чинно маршировали к оставшемуся без потолка тронному залу.

Поднявшись, Александр устремил взгляд к далекой горной цепи, чьи вершины покрывали белые шапки, и сказал подошедшему к нему Птолемею:

– Сохрани в своей памяти то, что я скажу тебе одному, как брату. Македония была страной нашего отца, Филиппа. Эта страна – моя.

Птолемей заметил, что после индийского похода сетка крохотных морщинок покрыла веки Александра – они казались чужими на его молодом лице. Пряди седых волос стали заметны на рыжих волосах после перехода через Гедросийскую пустыню. Сейчас ему было тридцать два года. Ему, Птолемею, – сорок.

– Не раскаивайся, Александр! Ты выстроишь новый, еще прекраснее, и мы устроим там грандиозный пир, – промолвил Птолемей, заметив, что Александр с явным сожалением рассматривает причудливые колонны разрушенного тронного зала.

– Если бы мы не сожгли Персеполь, нас ждали бы роскошные персидские ложа, – с явной досадой произнес Александр. – А теперь…

– Мне и в шатре неплохо! – воскликнул Птолемей. – Более привычно.

Лагерь был разбит неподалеку от города. Большой шатер Дария возвышался над палатками воинов и шатрами военачальников. Александр возил его с собой, чтобы показать себя законным царем Персии.

В закатном солнце почерневшие руины на широкой террасе казались зловещими.

Царь вошел в шатер, позволил Багою, с которым за последнее время не расставался, раздеть себя и попросил оставить одного.

Александр лежал в шатре наедине с собственными думами. Он думал о том, что начал все эти войны, ища для себя не выгоды, но славы! Обрел ли он ее? Безусловно. Но на его веру в свое бессмертие ложились бесконечные раны – одна за другой. Нет такого оружия – режущего, колющего или метательного, – что не оставило бы на нем своей отметины. По ребрам тянулся страшный узловатый шрам.

Он вспомнил, с каким воодушевлением начинался поход к Великому Океану! Он мечтал дойти до самого края земли, укрепить границы своего государства и затем вернуться в Вавилон. Этот город будет столицей его царства. Даже дальновидный Птолемей согласился тогда и сказал что об этом подвиге люди будут помнить вечно.

Александр распростер свои крылья над гигантской территорией. Перед походом в Индию у него было огромное воинство, многие из тех, кто воевал за Дария. Тогда, в начале похода, одного его царского слова было достаточно, чтобы построить неисчислимую армию в фаланги и мгновенно развернуть кругом. Он являлся перед ними в своем парадном облачении. Его доспехи сияли на солнце так, словно с небес спустился сам бог войны. Потом начались новые битвы. Первая же крепость индов выглядела совершенно неприступной. Его предупреждали, что персидским царям никогда не удавалось установить свои законы на землях индов. В первом же бою в его плечо угодила стрела. Любая рана, причиненная царю, лишала воинов рассудка. Воины стремительно перебрались через стену крепости, и жители все бросили и кто как мог спасались по горному склону. Македонцы убивали всех, кого только догоняли, а крепость за их спинами пылала в огне.

После множества битв во время одной из осад он был ранен стрелою в лодыжку, а на следующий день, хромая, повел воинов в бой. Это было в Массаге.

Птолемей, всегда собранный, готовый мгновенно действовать, один из лучших военачальников, неотлучно был при нем. Гефестион же получил под начало собственную армию, принял под свою охрану царский двор и всех женщин вместе с гаремом.

Вначале они одержали немало побед, величайшая из которых – захват горы Аорн, по преданию устоявшей перед самим Гераклом.

На берегах Инда он соединился с Гефестионом. Они переправились через Инд и оказались в настоящей Индии. Здесь он познакомился с нагими философами, свободно расхаживавшими среди людей и не стеснявшимися своей наготы. Философы задали ему вопрос: зачем он проделал столь долгий и опасный путь, ведь ему здесь не принадлежит ничего? Он ответил: «Чтобы познать землю и другие народы». Приговор был суров: «Людей ты и вправду изменил. Через тебя они познали страх и злобу на много жизней вперед».

Вскоре у Гидаспа умер Букефал. Александр воздвиг ему погребальный костер, затем собрал прах и схоронил Букефала, как должно. Старые воины, сражавшиеся у Граника, у Исса, у Гавгамел пришли проститься с его конем.

Александр вытер слезы, невольно текущие по его лицу. Он до сих пор скорбел об утрате своего верного боевого друга. Той ночью, после похорон Букефала, в его волосах появились первые седые нити. И в ту же ночь грянул гром и хлынул поток воды. С такими ливнями его войско встретилось впервые. Затем была самая опасная и самая величайшая из битв. Ее выразительно и талантливо описал Птолемей. Безусловно, Птолемей наделен не только выдающимся даром полководца, но и даром писателя и философа. Да и дипломат он превосходный!.. Александр вспомнил слова Птолемея, когда тот передавал ему свои записи: «Грядущие поколения должны помнить и знать». Он потянулся за рукописью. Она хранилась в шкатулке рядом с «Илиадой» великого и любимого Гомера, подаренной Аристотелем. Стал еще раз перечитывать описание битвы с индийским царем Пором. Великий царь и мудрейший человек, не то что Дарий!..

Как недавно все это было и как давно!

Александр со своими гетайрами первым выбрался на неприятельский берег. Пока переправлялась конница, дождевой поток нашел себе новое русло, отрезав берег и превратив его в остров. Найденный вскоре брод был глубок. Птолемей записал, что бурлящая вода доходила людям до подбородка, а лошади вытягивали шеи, многие захлебывались. Выбравшиеся на берег увязали в грязи.

Пор выбрал участок твердой почвы и приготовился к битве. Оборонительная линия войска индов казалась неприступной: две сотни боевых слонов стояли впереди, защищая воинов, вооруженных до зубов. Яркие одежды, пестро раскрашенные слоны, гудящая и громыхающая музыка были рассчитаны на устрашение неприятеля.

Но Александр был великим мастером военного дела. Он выманил вражескую конницу вперед за своим будто бы отступающими войсками, затем начал стремительную атаку. Слоны были приведены в бешенство стрелами и дротиками, растаптывали не македонские, а собственные войска. Началась невероятная суматоха: ревущие слоны, мечущиеся кони, стремительный натиск пехоты. Ужасающий шум оглушал воинов, приводил в неистовство лошадей.