Теперь путь его лежал в Сузы по благоустроенной царской дороге.

Дорога тянулась вдоль стройных финиковых пальм, среди полей, прорезанных канавами, наполненными водой, за которыми тщательно ухаживали. Зима приближалась к концу, и солнце уже щедро дарило природе свое тепло и ярко светило на безоблачном небе. По всему вокруг было видно, что приближаешься к городу, управляемому с заботой и любовью.

Александр, Птолемей и Неарх скакали во главе небольшого конного отряда.

Всю дорогу Александр был задумчив. Птолемей чувствовал, что царь обдумывает новые планы. Неарх первым узнал о причине задумчивости царя.

– Аравия… – вплотную приблизив свою лошадь к лошади Неарха, неожиданно вымолвил Александр.

Неарх пристально посмотрел на царя и услышал:

– Нам нужно побережье, узнать его протяженность на юг и на запад. Подумай только: мы можем построить гавани вдоль Гедросии. Обогнув Аравию, корабли смогут преодолевать весь путь от Инда до Александрии.

Царь говорил и говорил. Его глаза снова сверкали. Его золотистые волосы с седыми прядями были по-мальчишески взъерошены. Сильное послушное тело, гордо восседающее на коне, позабывшее в эти мгновения о множестве полученных ран, было готово мчаться по новому неизведанному пути.

– Вавилон станет нашей столицей.

Отряд Александра приближался к одной из благоустроенных гостиниц. Персидские гостиницы возникли во времена Кира Великого, а Дарий I велел их благоустроить и расширить. Здесь сменялись повредившиеся в дороге лошади, тенистые рощи предоставляли гостеприимный приют во время полуденной жары, а в горах гостиницы служили надежным убежищем от снега и холода. Кир Великий и Дарий I считали, что посредством хорошо содержавшихся дорог можно сократить громадные расстояния своего обширного государства.

Вдали показалось облако пыли. Яркие блики солнца отразились на оружии скачущих всадников.

– Персы встречают тебя, Александр, – сказал Птолемей.

Более двухсот персидских всадников на белоснежных конях, узды, удила, чепраки которых были украшены золотыми колокольчиками и бляхами, перьями, кистями и вышивками, следовали за человеком, ехавшим на вороном коне. Это был сатрап Абулит. Громадная борода скрывала всю нижнюю часть его лица. Приблизившись к Александру, сатрап соскочил с лошади. Примеру его в то же мгновение последовали и его спутники. Сопровождавшие его расстилатели ковров с удивительной быстротой покрыли землю перед лошадью Александра тяжелыми пурпуровыми коврами до самого входа в здание гостиницы, чтобы ноги царя не коснулись придорожной пыли. Знатнейшие персы бросились к царю, помогли ему соскочить с лошади и пали перед ним ниц. Через несколько минут Александр приветствовал встретивших его персидских вельмож, подставляя им лицо для поцелуя.

У входа в гостиницу почтовый курьер вручил Александру послание от Олимпиады, Птолемею от Таиды и Неарху от Иолы.

Птолемей был несказанно обрадован, узнав, что у него растет сын, которому скоро исполнится три года. Таида дала ему имя Леонтиск.

В этот же день Птолемей и Неарх срочно с почтовым курьером отправили письма в Афины своим возлюбленным с просьбой немедленно отправляться в Вавилон, куда они скоро должны прибыть вместе с царем.

В Сузах царь должен был воссоединиться с армией Гефестиона, которая появилась в городе незадолго до прибытия Александра.

Александр был рад вновь увидеть Сузы. Он вынашивал новый план, о котором пока никому не рассказывал, так как прежде всего решил обсудить его с Гефестионом.

Сразу же по прибытии в Сузы царь отправился к царице-матери Сизигамбис, чтобы вручить ей и дочерям Дария драгоценные подарки, привезенные из Индии.

Исполненный достоинства старый евнух проводил Александра в покои царицы.

Царица, величественная и стройная, сидела выпрямившись в высоком кресле, положив руки на подлокотники. Белоснежные волосы были покрыты вуалью из тончайших кружев, концы которой окружали ее длинную шею. В этой рамке из кружев лицо семидесятилетней матери Дария, с правильными чертами, было красивым и вместе с высоким умом носило на себе отпечаток теплого человеколюбия. Она приветствовала Александра, назвав его сыном, и приняла из его рук подарок. Это было великолепное ожерелье, подаренное Александру царем Пором. Царица обрадовалась подарку и спросила царя, как он себя чувствует.

Александр, сев в кресло рядом с Сизигамбис, обратился к ней со словами:

– Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Я хочу взять в жены твою внучку Статиру.

Царица радостно воскликнула:

– Да ниспошлет для этого Ахурамазда свое благословение! Я очень рада, сын мой, что тебе пришлась по сердцу моя внучка.

Затем, помедлив, с одобрением добавила:

– Александр, это доставит радость всем персам. Ты воздашь честь моему народу и взрастишь новую царскую династию.

Сизигамбис поцеловала Александра и пожелала ему счастья.

Из покоев царицы-матери Александр отправился в тихий уголок сада, где его поджидал Гефестион.

Гефестион, подставив руки под струи фонтана, смотрел, как брызжет вода, ударяясь о его ладони и разлетаясь в разные стороны. Увидев Александра, он приветствовал его улыбкой.

– Какой важный секрет ты хотел сообщить мне? – тут же поинтересовался он, едва Александр подошел к нему.

Царь начал издалека:

– В Сузах собрались все наши войска. Ты привел сюда свою армию. Привел своих мореходов и Неарх.

Александр замолчал. Гефестион с нетерпением ждал продолжения разговора.

– Так вот. Всем известно, что я женился на согдианке Роксане. Теперь я хочу взять в жены старшую дочь Дария Статиру и еще Парисатис из дома бывшего правителя Артаксеркса Третьего.

Всегда умеющий владеть собой Гефестион не смог скрыть своего недоумения. Услышанная новость поразила его, и он молча смотрел на Александра.

Улыбаясь, царь играл с солнечными струями фонтана и как ни в чем не бывало продолжал:

– Это будет настоящий государственный брак. Это будет не просто моя свадьба, – это будет слияние обоих наших народов.

– Александр, никто другой не смог бы задумать что-либо подобное, – промолвил Гефестион и замолчал.

Замолчал и Александр, обдумывая дальнейший разговор. Вновь найдя в себе силы говорить, Гефестион сказал, что, кажется, царь принял верное решение.

Гефестион был чистокровным эллином и сразу, даже из любви к Александру, преодолеть присущего эллинам отвращения к варварам он не мог. Он мог только скрывать его.

Александр вновь заговорил:

– И тебе, Гефестион, придется жениться.

Гефестион оцепенел. Но Александр неумолимо продолжал:

– Я давно мечтал породниться с тобой. Ты получишь руку Дрипетиды, второй дочери Дария, и станешь моим свояком. Я хочу, чтобы твои дети приходились мне сородичами.