– Вы один? – тихо спросил Садзаки.

– Здесь моя жена, – прошептал Силвест. – Она спит.

– Тогда буду краток. – Садзаки показал изуродованную руку: влажная корочка вернула запястью прежнюю форму, хотя все еще продолжала светиться, свидетельствуя, что интенсивное лечение далеко не окончено. – Я чувствую себя достаточно сносно, чтобы покинуть лазарет. И вовсе не собираюсь идти по стопам Хегази.

– Тогда перед вами серьезная проблема. Вольева и Хоури прибрали к рукам все стреляющее и приняли меры, чтобы вам не удалось вооружиться. – Силвест еще больше понизил голос. – Вряд ли будет трудно убедить Вольеву, чтобы и меня посадила под замок. Мои угрозы насчет судьбы корабля особого впечатления на нее не производят.

– Она просто уверена, что вы не посмеете зайти так далеко.

– А если она права?

Садзаки покачал головой:

– Теперь все это уже не имеет значения. Через несколько дней – самое большее через пять – «Плацдарм» начнет сдавать позиции. Но пока еще есть окошко, сквозь которое вы можете пролезть внутрь планеты. Только не говорите, что сведения, поступающие от роботов-разведчиков, удовлетворяют вас.

– Хорошо, не скажу.

Паскаль зашевелилась.

– Тогда принимайте мое предложение, – сказал Садзаки. – Я сам проведу вас в эти недра. Мы вдвоем, и никого больше. Возьмем скафандры – помните, как вас сюда доставили с Ресургема? Нам не понадобится даже шаттл. До Цербера доберемся меньше чем за день. Еще два дня понадобятся на проникновение внутрь, день – чтобы там осмотреться, и еще день – на возвращение тем же путем. К тому времени вы будете знать дорогу.

– А вы?

– Пойду с вами. Я уже сказал, как нам следует поступить в отношении капитана.

Силвест кивнул:

– Рассчитываете найти в Цербере что-нибудь пригодное для лечения Бреннигена.

– Надо же с чего-то начинать.

Силвест огляделся. Голос Садзаки был похож на шорох листьев, колеблемых ветром, и это подчеркивало тишину, придавало ей таинственности – каюта скорее походила на спроецированную волшебным фонарем картинку, нежели на обыкновенное жилое помещение. Он подумал о битве, кипящей в недрах Цербера в эту самую минуту, о яростно сталкивающихся механизмах, хотя большинство их размерами лишь немного превосходит бактерию. Грохот этого сражения неуловим для человеческих чувств, но оно тем не менее бушует вовсю, и Садзаки прав: осталось всего несколько дней, а потом неисчислимые полчища чужих нанороботов начнут стремительно разрушать могучую осадную машину Вольевой.

Каждая секунда, на которую он отложит свое проникновение в недра Цербера, означает, что в этих недрах он проведет на секунду меньше, и на ту же секунду приблизится срок его неизбежного возвращения на корабль. А ведь рубка к тому моменту может оказаться наглухо закрытой.

Снова шевельнулась Паскаль, но Силвест знал, что она крепко спит. Она выглядела не более реальной, чем мозаичные птицы, которые украшали стены каюты, – разбудить ее не легче, чем этих птиц.

– Слишком уж неожиданно, – сказал Силвест.

– Но ведь вы ждали этого момента едва ли не всю жизнь, – повысил голос Садзаки. – Не говорите, что вы не готовы воспользоваться таким шансом. Не говорите, что боитесь того, что можете там обнаружить!

Силвест знал: надо решать немедленно, пока на него не обрушился подлинный смысл и ужас происходящего.

– Где мы встретимся?

– За бортом, – ответил Садзаки и тут же объяснил почему: он хочет свести к минимуму риск случайной встречи с Вольевой, Хоури или даже с женой Силвеста. – Они считают меня больным, – добавил Садзаки, поглаживая запястье. – Но если встретят за пределами лазарета, то поступят так же, как с Хегази. Отсюда мне проще добраться до скафандра, обойдя отсеки, где мое присутствие может быть зафиксировано.

– А я?

– Идите к ближайшему лифту. Я прикажу ему доставить вас к скафандру. Вам не придется ничего делать, скафандр сам обо всем позаботится.

– Садзаки, я…

– Через десять минут вы должны покинуть корабль. Скафандр привезет вас ко мне. – Перед тем как отключиться, Садзаки добавил с усмешкой: – И настоятельно советую не будить жену.

Садзаки сдержал слово. Лифт и скафандр знали совершенно точно, куда надо доставить Силвеста.

По пути он никого не встретил. Никто не помешал скафандру обмерить его, адаптироваться к его параметрам и наконец мягко, даже ласково окутать собой нового хозяина.

Не было никаких признаков того, что корабль заметил открытие люка или выход Силвеста в космос.

Вольева проснулась. Черно-белый сон с армиями каких-то воинственных насекомых прервался совершенно неожиданно.

Хоури лупила кулаком в дверь каюты и кричала, но спросонья Вольева не разобрала ни слова. Когда же она открыла дверь, прямо в лицо ей уставился плазмобой. Хоури заколебалась, а потом неохотно опустила оружие, как будто не была уверена, что за дверью никто не прячется.

– Что случилось? – спросила Вольева.

– Паскаль подняла тревогу, – ответила Ана. Пот крупными каплями выступил у нее на лбу, на ложе ружья мокрые ладони оставили темные пятна. – Она проснулась, а Силвеста и след простыл.

– Исчез?

– Но кое-что оставил! Она жутко переживает, но все же отдала это, чтобы я показала тебе. – Плазмобой повис на ремне, Хоури вынула из кармана какой-то клочок.

Вольева протерла глаза и взяла бумагу. Прикосновение осязательных бугорков на пальцах активировало скрытое послание, и на фоне переплетающихся птичьих силуэтов нечетко проявилось лицо Силвеста.

«Боюсь, я солгал тебе, – зазвучал его голос с бумаги. – Паскаль, мне будет очень жаль, если ты возненавидишь меня, но я надеюсь, этого не случится, ведь мы столько пережили вместе. – Голос стал еле слышен. – Ты умоляла меня отказаться от затеи проникнуть внутрь Цербера. И все же я ухожу. В ту минуту, когда ты услышишь эти слова, я уже буду в пути, и меня никто не сможет остановить. Мне ничем не оправдать свой поступок, кроме того, что я должен его совершить, и, думаю, ты всегда понимала это. Тем более что волей судьбы мы оказались так близко от этого места. – Он замолк, чтобы перевести дух или обдумать дальнейшее. – Паскаль, ты единственная, кто догадался о том, что на самом деле произошло у Завесы Ласкаля. И ты знаешь, как я восхищаюсь тобой. Вот почему я не побоялся признаться тебе. Клянусь, то, что я рассказал, мне тогда казалось истиной. Это ни в коем случае не было очередной ложью. И вот теперь эта женщина, которую Хоури считает Кариной Лефевр… Она подослала Хоури, чтобы убить меня, чтобы не подпустить к Церберу!»

На несколько секунд бумага смолкла. Затем опять зазвучал голос Силвеста:

«Паскаль, я вел себя так, будто не поверил ни единому ее слову. Возможно, я и в самом деле тогда не верил. Я гнал призраков прошлого, я хотел убедить себя самого, что происходящее ныне не имеет никакого отношения к тому, что случилось там, у завесы.