— Дело плохо, — сказал Какаши.

Он начал понимать, что сейчас будет.

Шисуи ударил в последний раз. Сверло с оглушающим скрежетом прошило насквозь верхнюю плоскость, и в следующее мгновение весь барьер вспыхнул ярким светом.

— Черт… Ложитесь! — воскликнул Какаши и упал в проходе.

Асума лег и прикрыл голову руками. Невероятной силы взрывная волна ударила по стадиону. Сонных людей на сидениях сносило со своих мест. Кто-то сполз в проход между рядами, кто-то вывалился на ступени между секторами, но спящие изначально имели опору, им все-таки ничего не угрожало. А вот Гай не успел сгруппироваться, и его откинуло к дальней стене.

Волна прошла, Какаши осторожно приподнялся.

****

Шисуи со своим Сусаноо провалился на поле боя и приземлился на перекрученный ствол дерева. Хирузен стоял, широко расставив ноги, и сложив ладони. Орочимару обеспокоенно оглядывался. Барьера больше не было.

Шисуи погасил Мангеке и встал рядом с Третьим.

— Учиха Шисуи. Как всегда, невовремя, — недовольно сказал Орочимару. — Вначале помешал мне общаться с ученицей, а теперь прервал беседу с учителем.

— Сандайме, как вы? — спросил Шисуи, игнорируя Орочимару.

— Гм, — только и ответил старик.

За спиной саннина стояли Первый и Второй Хокаге.

— Вот уж не думал, — тихо сказал Шисуи, — что мне доведется сразиться с основателями.

Воскрешенный Хаширама Сенджу сложил руки. Толстые побеги выстрелили из черепичной крыши и ударили прямо в неподвижного Хирузена.

Шисуи молниеносно сложил печати и выдохнул пламя, но шаринган видел, что побеги это не остановило. Они обугливались, но продолжали расти и ударились в броню появившегося Сусаноо. Шисуи тяжело дышал, ему снова пришлось активировать Мангеке. И он, и Третий были под защитой, но Хаширама останавливаться не собирался. Побеги гнались за Шисуи и Хирузеном, и нахально пытались обвиться вокруг зеленого исполина.

Огненной техники мало. Это чертово дерево растет быстрее, чем пламя сжигает его.

Шисуи оглянулся и увидел, что назад хода нет. Сзади возвышалась земляная стена, из которой прорастали новые побеги, выше закрывало небо сплетение перекрученных стволов. Хаширама заревел. Черепица вспучилась и хрустела под напором прорывающихся новых деревьев, которые с дикой скоростью направлялись прямо к ним.

— Вот же черт… Сандайме, огня!

Хирузен кивнул. Понял.

Шисуи сложил печати и выдохнул навстречу мокутону большой воздушный вихрь. Режущие потоки кромсали прорастающие ветви. Третий набрал воздуха в легкие и выдохнул пламя прямо в вихрь Шисуи. Смешанные техники Стихии Воздуха и Стихии Огня объединились в сильнейший огненный смерч, который покатился навстречу Хашираме, сжигая его лесопосадки. Перед братом возник Нидайме и использовал Стихию Воды. Сквозь шипение гаснущего пламени слышался треск разрастающихся деревьев. Мокутон Хаширамы, не скованный пределами барьера, распространялся за пределы ложи Каге, прорастал сквозь трибуны, смещал с места спящих зрителей.

— Там же люди! — в отчаянии воскликнул Хирузен. — Шисуи-кун, зря ты вмешался…

— Не зря! — яростно парировал Шисуи. — Я не хочу, чтобы вы погибли! Там Какаши-сан и Анбу. Наше дело — Орочимару!

****

В горячем тумане, окутавшем арену, шаринган видел чакру противников. Какаши убил еще троих. Пар понемногу рассеивался.

Как много джонинов пожаловало.

Он снова мог нормально видеть Асуму, Гая и других. Отряд Анбу рассеялся по арене и сражался с Четверкой Звука. Сквозь трибуны прорастали деревья. Бетонные стены и ступени растрескивались, выпускали на свет побеги, которые на глазах превращались в толстые стволы и буквально разрушали ряды, где сидели и лежали спящие люди.

— Так вся арена обвалится, — заметил Асума.

Метким глазом Какаши засек членов другого отряда Анбу, которые рассеялись в странном формировании, прямоугольником. На месте, где виднелись их фигуры, вспыхнул свет и новый барьер накрыл трибуны стадиона, уже другой, но чем-то похожий на предыдущий своими странным переливами.

— Что это? Теперь мы в ловушке?! — заорал Гай.

— Нет, — ответил Какаши. — Это Анбу. Они защитили людей. Не зевай, Гай!

— Не дождешься, мой извечный соперник! — воскликнул ободренный Гай и впечатал в бетон хлипкое тело шиноби Звука. — Это сила юности!

****

Перед ними образовалось выжженное пространство, которое заволокло горячим паром. Они оставались под защитой Сусаноо и присматривались, не появился ли поблизости враг.

— Шисуи-кун, их нельзя победить, — хрипло ответил Хирузен. — Тела восстанавливаются. Нужно прекратить действие техники.

Шисуи до крови прикусил нижнюю губу и скривился.

— Я могу погрузить Орочимару в гендзюцу, — сказал он негромко, — и заставить его прервать Эдо Тенсей.

Но Хирузен почему-то молчал. Не спешил соглашаться.

— Сандайме!

— Великие братья… Их души не должны оскверняться этой проклятой техникой. Что, если в будущем кто-то снова захочет призвать их и использовать против Листа?

Шисуи растерялся.

— Я знаю, что делать. Выиграй мне немного времени.

— Как вы, черт возьми, собрались прервать Эдо Тенсей? — голос дрожал от напряжения.

— Увидишь. Просто выиграй мне время.

— Не знаю, что вы задумали, но… Сандайме, прошу вас, не умирайте.

Старик грустно улыбнулся.

— Моя жизнь не имеет никакой ценности. Орочимару прав. Я уже не способен защитить Коноху.

— Вы не правы! — воскликнул Шисуи, но спазм стиснул горло, и он не смог выдавить из себя ничего более.

Не для того он пришел на арену, чтобы своими глазами наблюдать, как единственная надежда его клана на мирное существование в Конохе жертвует жизнью. Шисуи уже не ждал ответа, но Хокаге вдруг заговорил снова:

— Пришло время нового поколения, Шисуи-кун, — голос Третьего был поразительно спокоен. — После моей смерти… Я хочу, чтобы ты стал Пятым Хокаге.

— Что? — ахнул Шисуи.

Хирузен нахмурился.

— Я виноват перед тобой и перед всем твоим кланом. Если ты станешь первым Хокаге из клана Учиха, чего не бывало со времен основания деревни, надеюсь, хоть это немного искупит мою вину, и даст вам шанс все начать заново: тебе и этим детям.

Шисуи задохнулся.

— Мне… Совет… они ни за что не позволят…

— Они сами придут к этому, Шисуи-кун. Возглавить Лист кроме тебя больше некому.

— Но… Джирайя-сама…

Третий ухмыльнулся.

— Этот старый извращенец слишком творческая натура. Он ни за что не согласится.

Шисуи хотел было сказать, что-то еще, напомнить про Данзо, но не подобрал слов.

— Я уже говорил, что ты