Мне не оставалось ничего, кроме как напиваться и бормотатьпеснопения и молитвы вместе с Маэлом, у которого при взгляде на меня на глазанаворачивались слезы.

– Выпусти меня отсюда, негодяй несчастный, –однажды в порыве крайнего раздражения воскликнул я. – Почему бы тебесамому, в конце концов, не стать этим богом деревьев? Почему именно меня решилиудостоить этой чести?

– Я уже говорил тебе, что бог поведал мне о своихжеланиях. Я не был им избран.

– А если бы ты оказался его избранником, ты сделал быэто?

Я устал слушать сказки о древних варварских обычаях иверованиях, о том, что если человеку угрожает несчастье или болезнь, то он,чтобы избежать угрозы, должен принести человеческую жертву богу.

– Мне было бы очень страшно, но я принял бы этусудьбу, – шепотом ответил он. – Известно ли тебе, в чем состоит весьужас твоей участи? В том, что твоя душа окажется навеки заключенной в твоемтеле. Она не сможет в момент плотской смерти переселиться в другое тело и виное жизненное пространство. Нет, твоя душа навеки останется душой бога. Тыбудешь навсегда лишен возможности умереть и возродиться заново.

Несмотря на мое абсолютное неверие в возможностьреинкарнации и раздражение, вызванное полной убежденностью Маэла в неизбежностиподобных явлений, его слова заставили меня успокоиться и замолчать. Я ощутилвсю силу его суеверного страха и охватившей его печали.

Мои волосы стали густыми и длинными. Жаркое лето уже сменилапрохладная осень. Приближался день великого ежегодного праздника Самайна.

Однако у меня по-прежнему возникало множество вопросов.

– Скольких вы уже превратили в богов подобным жеобразом? Чем я привлек ваше внимание? Что нашли вы во мне такого, что заставиловас избрать именно меня? – спрашивал я у Маэла.

– Я еще никогда не приводил сюда человека, чтобы превратитьего в бога, – отвечал он. – Но бог уже стар, он утратил магическуюсилу. С ним произошло ужасное несчастье, однако я не вправе говорить об этом.Он избрал своего преемника.

Маэл внезапно испуганно замолчал. Он сказал слишком много. Вглубине души его что-то очень беспокоило и пугало.

– Но откуда тебе известно, что он захотел избратьименно меня? Или у тебя здесь в крепости припрятано еще человек шестьдесяткандидатов?

Он покачал головой и вдруг с не характерной для него болью вголосе произнес:

– Мариус, если ты откажешься выпить божественную кровь,если не станешь отцом нового племени богов, что же тогда будет со всеми нами?

– Друг мой, меня это совершенно не заботит… –начал было я.

– О, какое ужасное несчастье! – прошептал он.

За этим последовал длинный рассказ о возвышении Рима, острашных завоеваниях Цезаря, об уничтожении и вырождении племен и народов,которые испокон веков жили среди этих гор и лесов, жалобы на то, что вместовеличественных и славных твердынь могущественных племенных вождей вырослипрезренные города сначала греков, этрусков, а потом и римлян.

– Друг мой, цивилизации рождаются и умирают, старыебоги уступают место новым.

– Ты не понимаешь, Мариус, – покачал головойон. – Наш бог не был повержен вашими идолами и теми, кто рассказывает всеэти фривольные и похотливые истории. Наш бог был необыкновенно красив, словносама луна создала его и озарила своим светом, он говорил с нами голосом чистым,как сам свет, и вел нас по жизни в единстве с окружающим миром. Но он былсокрушен великим несчастьем, и во всех северных землях другие боги погибли.Такова была месть ему со стороны бога солнца, но каким образом солнце моглопроникнуть в отведенное для тьмы и сна время, ни ему, ни нам не известно. Втебе наше спасение, Мариус. Ты тот смертный, Который Знает, Который СпособенУчиться и Уже Научился Многому, Ты Тот, Кто Может Отправиться в Нижний Египет.

Я много думал обо всем этом. Я думал о древнем культепоклонения богу плодородия Осирису и Исиде, которую считали Матерью-землей, отом, что Тифона, убийцу Осириса, называли солнечным светом.

И вот теперь этот благочестивый посредник между богом илюдьми говорил мне о том, что солнце нашло в ночи бога и тем самым вызвалострашные несчастья.

В конце концов мой разум отказался работать.

Слишком много дней провел я в одиночестве, предаваясьпьянству.

Лежа в темноте, я пел про себя гимны Великой Матери. Хотяона не была для меня богиней. Она не была ни Дианой Эфесской с наполненнымимолоком персями, ни ужасной Кибелой, ни даже нежной Деметрой, оплакивавшейперешедшую в царство мертвых Персефону. Она была той плодородной и щедройземлей, запах которой доносился до меня сквозь зарешеченные окна дома, ветром,приносившим сырость и сладкие ароматы мрачного зеленого леса. Она была для менялуговыми цветами и пахучими травами, водой из горного источника, шум которой яиногда слышал. Она была для меня всем тем, что еще осталось в этой полупустойкомнате, после того как у меня отобрали почти все. Как и все люди, я знал, чтосмена времен года, приход зимы или весны, рост на земле всех растений содержатв себе скрытую истину и ни в коей мере не зависят от мифов и легенд, на какихбы языках они ни звучали.

Сквозь решетки на окнах я взглянул на сияющие высоко надголовой звезды и вдруг подумал, что мне суждено умереть совершенно глупо ибессмысленно – среди чужих людей, обычаи которых для меня совершеннонеприемлемы. И все же торжественность и возвышенность происходящего оказывалана меня огромное воздействие, заставляя покориться своей участи. Я готов былсдаться и уже воображал себя в центре неведомых мне грядущих событий,обладавших тем не менее некой величественной красотой.

Однажды утром, проведя рукой по волосам, я обнаружил, чтоони густыми вьющимися волнами спускаются мне на плечи.

В последующие несколько дней в крепости царила необычнаясуета, слышались какие-то звуки, чувствовалось оживленное движение, внутрикрепости раздавались шаги тысяч и тысяч ног. Люди все прибывали и прибывали.

Наконец ко мне пришли Маэл и еще восемь друидов. Ихчистейшие белоснежные одежды пахли родниковой водой, в которой были выстираны,и солнцем, которое высушило их. Волосы у всех были аккуратно расчесаны иблестели.

Они осторожно и тщательно побрили мне лицо, подстригли наруках ногти. Потом расчесали волосы и надели на меня такие же белоснежныеодежды. Закрывая со всех сторон белыми покрывалами, они вывели меня из дома ипроводили к белой крытой повозке.

Увидев, что множество одетых в длинные рубахи мужчинсдерживают огромную толпу, не позволяя никому приближаться ко мне, я впервыепонял, что лишь нескольким избранным друидам позволено видеть меня.