женщины, кроме собственной жены, ведь у тебя вкусы в духе Регентства, старина!.. Вот что значит быть чересчур красивым мужчиной!

Паккар покраснел, получив эту насмешливую похвалу от своего султана.

— А тебе, Прюданс, — продолжал Жак, — нужно иметь свое дело, хорошее положение, нужно обеспечить будущее и по-прежнему служить мне. Слушай меня хорошенько. На улице Сент-Барб существует отличное заведение, принадлежащее той самой госпоже Сент-Эстев, у которой моя тетка при случае заимствует фамилию… Отличное заведение, с хорошей клиентурой; оно приносит годового дохода тысяч пятнадцать — двадцать… Сент-Эстев поручила управление этим заведением…

— Гоноре, — сказала Жаклина.

— Марухе бедного Чистюльки, — сказал Паккар, — мы с Европой улизнули туда в день смерти бедной госпожи Ван Богсек, нашей хозяйки…

— Болтать, когда я говорю? — гневно сказал Жак Коллен.

Глубокое молчание воцарилось в фиакре, Прюданс и Паккар не осмеливались более взглянуть друг на друга.

— Итак, дом управляется Гонорой, — продолжал Жак Коллен. — Ежели ты с Прюданс укрывался там, я вижу, Паккар, что ты достаточно умен, чтобы вкручивать баки фараонам (проводить полицию), но недостаточно хитер, чтобы втереть очки подручной даба… — продолжал он, потрепав свою тетушку за подбородок. — Теперь я догадываюсь, как она тебя нашла… Это получилось очень кстати! Вы вернетесь опять к Гоноре… Продолжаю. Жаклина вступит с госпожой Нуррисон в переговоры о покупке ее заведения на улице Сент-Барб; будешь умненько себя вести, составишь себе там состояние, крошка, — сказал он, глядя на Прюданс. — В твои-то годы и уже игуменья! Это бывает лишь с дочерьми французского короля, — прибавил он ядовитым тоном.

Прюданс бросилась на шею Обмани-Смерть и поцеловала его; но резким ударом, обнаружившим его недюжинную силу, даб так сильно оттолкнул ее, что, не будь тут Паккара, девушка угодила бы головой в окно и разбила бы стекло.

— Руки прочь! Не люблю я этих манер! — сухо сказал даб. — Это значит не оказывать мне должного уважения.

— Он прав, малютка, — сказал Паккар. — Понимаешь, ведь выходит, что даб дарит тебе сто тысяч франков. Лавка стоит того. Это на бульваре, напротив театра Жимназ, с той стороны, где бывает театральный разъезд…

— Я сделаю больше: куплю и дом, — сказал Обмани-Смерть.

— И вот через шесть лет мы миллионеры! — вскричал Паккар.

Раздосадованный, что его перебивают, Обмани-Смерть изо всех сил ударил Паккара ногой по голени; но у Паккара были резиновые нервы и стальные мускулы.

— Довольно, даб! Мы молчим, — отвечал он.

— Уж не думаете ли вы, что я мелю вздор? — продолжал Обмани-Смерть, тут только заметивший, что Паккар хлебнул несколько лишних стаканчиков. — Слушайте! В этом доме, в погребе, зарыты двести пятьдесят тысяч франков золотом…

В фиакре снова воцарилось глубочайшее молчание.

— Золото лежит в каменной кладке, очень крепкой. Надо его извлечь оттуда. А в нашем распоряжении только три ночи. Жаклина вам поможет… Сто тысяч пойдут на покупку заведения, пятьдесят на покупку дома, остальное пусть лежит на месте.

— Где? — спросил Паккар.

— В погребе? — воскликнула Прюданс.

— Молчите! — сказала Жаклина.

— Да, но для такой поклажи при перевозке потребуется разрешение от фараонова племени, — заметил Паккар.

— Получим, — сказал сухо Обмани-Смерть. — Чего ты вечно суешься не в свое дело?..

Жаклина взглянула на племянника и была поражена, так исказилось его лицо, несмотря на бесстрастную маску, под которой этот человек, столь владевший собой, скрывал обычно свое волнение.

— Дочь моя, — сказал Жак Коллен, обращаясь к Прюданс Сервьен, — моя тетка передаст тебе семьсот пятьдесят тысяч франков.

— Семьсот тридцать, — сказал Паккар.

— Добро! Семьсот тридцать, — продолжал Жак Коллен. — Сегодня ночью надо во что бы то ни стало попасть в дом госпожи Эстер. Ты влезешь через слуховое окно на крышу, спустишься по трубе в спальню твоей покойной госпожи и положишь в матрац на ее постели приготовленный ею пакет…

— А почему не через дверь? — сказала Прюданс Сервьен.

— Дура, ведь на ней печати! — возразил Жак Коллен. — Через несколько дней там произведут опись имущества, и вы окажетесь неповинными в краже…

— Да здравствует даб! — вскричал Паккар. — Что за доброта!

— Стой!.. — крикнул кучеру своим могучим голосом Жак Коллен.

Карета остановилась против стоянки фиакров возле Ботанического сада.

— Ну а теперь удирайте, ребята! — сказал Жак Коллен. — И не делайте глупостей! Вечером, в пять часов, приходите на мост Искусств, и там моя тетка скажет вам, не отменяется ли приказ. Надо предвидеть все, — шепнул он своей тетке. — Жаклина объяснит вам завтра, — продолжал он, — как безопаснее извлечь золото из погреба. Это дело тонкое.

Прюданс и Паккар соскочили на мостовую, счастливые, как помилованные воры.

— И какой же молодчина наш даб! — сказал Паккар.

— Это был бы король среди мужчин, если бы он не презирал так женщин!

— Ну, он очень обходителен! — вскричал Паккар. — Ты видела, как он меня хватил ногой! Мы заслужили, чтобы нас отправили ad patres[29], ведь, в конце концов, это мы поставили его в затруднительное положение…

— Лишь бы он не впутал нас в какое-нибудь дело, — сказала умная и хитрая Прюданс, — чтобы отправить на лужок…

— Он-то! Да если бы ему пришла в голову такая фантазия, он бы сказал нам все начистоту, ты его не знаешь! Какую расчудесную жизнь он тебе устроит! Вот мы и буржуа. Какая удача! Уж если этот человек кого полюбит, не найдешь равного ему по доброте…

— Голубушка! — сказал Жак Коллен своей тетке. — Позаботься о Гоноре, нужно будет усыпить ее; через пять дней ее арестуют и найдут в ее комнате сто пятьдесят тысяч франков золотом; эти деньги сочтут за остаток суммы, украденной при убийстве стариков Кротта, родителей нотариуса.

— Она угодит за это на пять годков в Мадлонет, — заметила Жаклина.

— Похоже на то, — отвечал Жак Коллен. — И это будет причиной того, что Нуррисонша захочет избавиться от дома; она не может сама управлять, а управляющих по своему вкусу найти не так-то легко. Таким образом, ты отлично сумеешь оборудовать это дельце. У нас будет там свой глаз. Но все эти три операции зависят от начатых мною переговоров по поводу писем. Ну-ка распарывай свой мундир и давай мне образчики товаров. А где находятся наши три пакета?

— У Рыжей, шут их дери!

— Эй, кучер! — крикнул Жак Коллен. — Поезжай обратно к Дворцу правосудия, и во весь опор!.. Я похвалился быстротой действия, а вот уже полчаса как отсутствую, это слишком долго! Жди у Рыжей, и когда служитель из прокуратуры спросит госпожу де Сент-Эстев, отдай ему запечатанные пакеты. Частица де будет служить условным знаком, а он должен тебе сказать: «Сударыня, я послан господином генеральным прокурором, а зачем, вы знаете». Дежурь у дверей Рыжей и глазей на цветочный