Когда вспыхнула Вторая мировая война, Великобритания и Франция вновь оказались в оппозиции к Германии и так же, как и в 1914 году, британская экспедиционная армия была направлена к Ла-Маншу, а англо-французская авиация занялась организацией морской блокады{741}. Однако в стратегическом плане эта война была абсолютно иной, и ее условия для союзников были уже далеко не столь выгодны. Мало того что отсутствовал восточный фронт, между Берлином и Москвой существовало политическое соглашение о разделе Польши, которое, разумеется, предполагало наличие определенных коммерческих договоренностей; так что поставки сырьевых ресурсов из России стойко сводили на нет все возможные отрицательные последствия блокады для германской экономики. В течение первого года войны запасы нефти и прочего сырья в Германии действительно были катастрофически малы, но производство заменителей, применение шведской железной руды и растущие поставки сырья из России позволили восполнить дефицит. Кроме того, бездействие союзников на западном фронте позволяло Германии экономно расходовать запасы нефтепродуктов и боеприпасов. Наконец, у Германии не было слабых союзников, которых ей нужно было бы поддерживать, как Австро-Венгрию в войне 1914–1918 годов. Если бы Италия вступила в войну в сентябре 1939 года, вполне вероятно, что дефицит ее экономики самым негативным образом сказался бы на расходовании скудных запасов Рейха и в результате не позволил бы ему нанести удар в западном направлении в 1940 году. Разумеется, участие Италии осложнило бы положение Англии и Франции в Средиземноморье, но, вероятно, незначительно, к тому же сохранение Римом нейтралитета давало возможность сформировать здесь удобный канал для немецкой торговли, именно поэтому многие разработчики стратегических планов в Берлине надеялись, что Муссолини так и будет оставаться в стороне{742}.

Поскольку в период так называемой «странной войны» уязвимая немецкая экономика совершенно не подвергалась давлению, у Германии были время и возможность для совершенствования тех элементов национальной военной стратегии, в которых вермахт был особенно силен: операционная доктрина, комбинирование действий различных родов войск, применение тактической авиации и децентрализованные наступательные операции. В частности, итоги Польской кампании подтвердили эффективность стратегии блицкрига, выявили ряд недочетов (которые можно было скорректировать в предстоящих операциях) и укрепили уверенность Германии в том, что она может разгромить своих противников за счет молниеносных неожиданных атак при соответствующем организованном взаимодействии авиации и наземных сил. Именно это Германия с легкостью продемонстрировала, быстро и без усилий захватив Данию и Голландию, но при попытке оккупации Норвегии возникли сложности. Дело в том, что географическое положение этой страны делало ее недосягаемой для немецких бронетанковых дивизий, к тому же здесь действовали военно-морские силы Великобритании. По этой причине кампания какое-то время находилась под угрозой провала, пока люфтваффе не упрочили свое влияние на территории. Однако наиболее ярким примером превосходства немецкой военной доктрины и оперативно-тактических возможностей немецкой армии стала Французская кампания в мае-июне 1940 года, в ходе которой более крупные, но менее организованные пехотные и бронетанковые войска союзников были уничтожены силами танковых соединений и моторизованной пехоты под командованием Гудериана. Во всех этих боях наступающие войска имели значительное превосходство в воздухе. В отличие от сражений 1914–1916 годов, когда ни одна из сторон практически не могла похвастаться навыками ведения военных действий новыми методами, кампании 1940 года выявили в этой сфере явные преимущества Германии, что практически исключило негативное влияние на ход войны экономики государства, которая долгое время демонстрировала низкие показатели{743}.

Более того, одержав столь решительные победы в 1939–1940 годах, немецкая военная машина значительно увеличила объем доступных ей источников нефти и другого сырья. Немцы не просто получили возможность неограниченно грабить (и грабили) поверженного врага, — устранение Франции как противника и очевидная неспособность Великобритании организовать крупную военную операцию означали также, что при проведении широкомасштабной кампании не предвидится большого расхода ресурсов вермахта. Для организации поставки сырья из Испании были созданы наземные линии связи, запасам шведских руд больше грозило уничтожение в ходе операций союзников, а Россия, втайне крайне напуганная стремительными успехами Гитлера, увеличивала размер своих поставок. В этих условиях вступление Италии в войну сразу после разгрома Франции не вызвало всех потенциально возможных экономических затруднений, однако спровоцировало отток ресурсов из Европы на Ближний Восток, при этом исключительно неудачная итальянская кампания показала, насколько эту страну переоценивали в 1930-е годы{744}.

Если бы война продолжилась при участии этих трех стран, сложно предположить, как долго она могла бы продлиться. Британская империя при Черчилле была настроена продолжать борьбу и проводила масштабную мобилизацию населения и боеприпасов: в 1940 году, к примеру, она превосходила Германию по объемам производства и самолетов и танков{745}. Поскольку Великобритания в тот период не имела достаточного золотовалютного резерва для оплаты американских поставок, Рузвельт старался всеми силами отозвать закон о нейтралитете, негативно влиявший на экономику страны, и убедить Конгресс в том, что оказание поддержки Великобритании (программа ленд-лиза, договор «эсминцы в обмен на базы», обеспечение конвоем и т. д.) в интересах США{746}. Таким образом, в итоге остались два основных противника, ни один из которых не был способен одержать над другим решительную победу. Если теоретически военные операции британского флота могли помешать Германии пересечь Ла-Манш, о военном вторжении британской армии в Европу не могло быть и речи в связи с отсутствием в стране достаточного количества сухопутных войск. Бомбовые удары по позициям Германии лишь поддерживали моральный дух британцев, но на этом этапе не наносили ощутимого ущерба противнику. За исключением изредка предпринимаемых рейдов в северную Атлантику, немецкий надводный флот был неспособен как-либо иначе противостоять военно-морскому флоту Великобритании. С другой стороны, операции германских подводных лодок под командованием Дёница благодаря применению новой тактики ведения боя и дополнительным судам были как всегда устрашающими. В Северной Африке, Сомали и Абиссинии войска Британской империи легко захватили удерживаемые Италией позиции, однако встретили серьезные препятствия — африканский корпус Роммеля с его тактикой стремительных прорывов и немецкий десант, высадившийся в Греции. Таким образом, для второго года «последней европейской войны» были характерны скорее победы оборонительного плана и незначительные успехи, чем масштабные боевые операции и завоевания{747}.