Таблица 30.

Доля в мировом промышленном производстве, 1929–1938{713} (%)

1929 г. 1932 г. 1937 г. 1938 г. США 43,3 31,8 35,1 28,7 СССР 5,0 11,5 14,1 17,6 Германия 11,1 10,6 11,4 13,2 Великобритания 9,4 10,9 9,4 9,2 Франция 6,6 6,9 4,5 4,5 Япония 2,5 3,5 3,5 3,8 Италия 3,3 3,1 2,7 2,9

Серьезный экономический спад и снижение доли международной торговли в ВНП сделали американскую политику при Гувере и особенно при Рузвельте еще более замкнутой. Учитывая возрастающее число сторонников изоляции страны и наличие комплексных внутренних проблем, едва ли можно было ожидать, что Рузвельт поставит во главу угла своей политики развитие международных связей, как того желали Корделл Халл и Госдепартамент США. Тем не менее Соединенные Штаты, как и прежде, занимали ключевые позиции в мировой экономике, поэтому страну критиковали за то, что она «занята исключительно решением внутренних проблем» и «ожидает мгновенных действий и результатов, а также формирует свою политическую линию, не задумываясь о том, как ее действия могут повлиять на другие страны в будущем»{714}. Запрет 1934 года на предоставление американских займов правительствам иностранных государств, нарушающих свои обязательства по выплате военных долгов, эмбарго 1935 года на поставки оружия в случае войны и несколько позже запрет на предоставление займов любой воюющей стороне заставили Великобританию и Францию осторожнее относиться к перспективе ведения войны с фашистскими государствами. В 1935 году Лига Наций осудила действия Италии, после чего, к ужасу адмиралтейства Великобритании, последовало значительное увеличение объема американских поставок нефтепродуктов сторонникам режима Муссолини.

Многочисленные торговые ограничения, установленные для Германии и Японии в ответ на агрессию с их стороны, «вызвали лишь враждебность обеих стран, не предоставив какой-либо ощутимой помощи их противникам. Экономическая дипломатия Рузвельта создавала лишь новых врагов, а не друзей или перспективных союзников»{715}. Вероятно, наиболее важным последствием, ответственность за которое лежит на обеих сторонах, стало возникновение взаимных подозрений между английским и американским правительствами как раз в тот момент, когда диктаторские режимы перешли к активным действиям{716}.

Между тем к 1937–1938 годам Рузвельт, очевидно, начал чуть больше беспокоиться по поводу фашистской угрозы, хотя американское общественное мнение и экономические затруднения и не позволяли ему взять здесь инициативу в свои руки. Его высказывания в адрес Берлина и Токио стали более жесткими, а поддержка Великобритании и Франции — более явной (правда, это мало помогло обеим этим демократиям в краткосрочной перспективе). В 1938 году секретные переговоры военно-морского командования Великобритании и США касались вопроса устранения двойной угрозы со стороны Японии и Германии. «Карантинная» речь президента США стала первым знаком готовности страны поддержать политику экономического подавления диктаторских режимов. Более того, с этого момента Рузвельт настаивал на значительном увеличении расходов на оборону. Как видно из табл. 26, еще в 1938 году Соединенные Штаты тратили на вооружение меньше, чем Великобритания и Япония, а в сравнении с затратами Германии и Советского Союза США вкладывали в оборону совсем незначительную часть бюджета. Тем не менее выпуск самолетов в 1937–1938 годах практически удвоился, а годом позже Конгресс принял акт о создании военно-морских сил, не имеющих аналогов, который предполагал значительное расширение флота страны. Тогда же проходил испытания опытный образец бомбардировщика В–17, морская пехота усовершенствовала методику проведения морских десантных операций и армия, еще не имевшая на вооружении хороших танков, пыталась решить проблему оснащения бронетанковых войск необходимым вооружением для ведения боевых действий и планировала масштабную мобилизацию{717}. Когда в Европе вспыхнула война, ни одна из военных разработок еще не могла быть запущена в серийное производство, но в целом ситуация с вооружением, необходимым для современной войны, была значительно лучше, чем в 1914 году.

Даже все реализованные мероприятия по перевооружению едва ли нарушили экономику США. Ее главная особенность в тот период заключалась в значительном нереализованном потенциале. В 1939 году уровень безработицы достигал III млн. человек, однако показатели промышленной производительности, исчисляемой в человеко-часах, заметно возрастали благодаря инвестициям в разработку и внедрение конвейеров, электродвигателей (взамен паровых) и улучшению технологий управления, хотя максимальной отдачи эти инвестиции не приносили из-за сокращения продолжительности рабочего дня работников предприятий. Учитывая тот факт, что спрос значительно снизился, а рецессия 1937–1938 годов эту проблему не решила, внедрение различных новых схем также не могло стимулировать экономику и получение выгоды от более полной реализации ее производственного потенциала. К примеру, в 1938 году Соединенные Штаты производили 26,4 млн. тонн стали, что значительно превосходило показатели Германии (20,7 млн.), Советского Союза (16,5 млн.) и Японии (6 млн.) — при том что сталелитейная промышленность этих трех работала на полную мощность, а ⅔ американских сталелитейных заводов работали вполсилы. В скором времени этой нереализованности потенциала предстояло смениться масштабной программой перевооружения{718}. В 1940 году было принято решение об увеличении численности военно-морских сил в два раза, в ВВС должны были быть сформированы 84 боевых группы из 7800 самолетов, а согласно принятому закону о воинской повинности и военной подготовке было начато создание армии численностью до 1 млн. человек. Все эти мероприятия оказали сильное воздействие на экономику США, которая, в отличие от итальянской, французской и британской экономических систем, не испытывала структурных проблем, а лишь не полностью использовала собственный потенциал в период Депрессии. Поскольку у Соединенных Штатов имелись огромные неиспользуемые производственные мощности, тогда как экономики других стран работали на пределе возможностей, вероятно, наиболее значимыми для понимания исхода будущего противостояния статистическими данными стоит считать не показатели уровня фактического производства стали или выпуска промышленной продукции в 1938 году, а те данные, которые отражают уровень национального дохода (табл. 31) и, пусть и неточные, данные об «относительном военном потенциале» (табл. 32). Так или иначе, именно эти цифры напоминают нам о том, что, хотя в Соединенных Штатах во время Великой депрессии и наблюдалось непропорциональное развитие экономики, страна все равно оставалась (по словам адмирала Ямамото) спящим гигантом.