Он быстро нашел нужный номер и поднес трубку к уху. Длинные гудки раздражали, как никогда. «Ну, ответь, пожалуйста, черт тебя побери, вообще», – почти молил Иван. Наконец, гудки прекратились и откуда-то издалека ему сказали: «Але!».

– Але, Алексей, это ты?

– Я, – призналась трубка. – Это Иван. – Понятно. – Я ее узнал. – Кого?

– Фоторобота. – И кто это?

– Я с ней в самолете летел, а потом на такси ехал. – Да ладно, – недоверчиво сказала трубка и умолкла.

– Але, але, Алексей, – почти закричал Иван, – я потом еще с ней в машине частника ехал и, по-моему, ей очень не понравился.

– Что ты кричишь, я тебя отлично слышу. И ты ей не понравился, поэтому она тебя решила убить. Бред какой-то. Ты рядом с ней сидел в самолете?

– Да. И не бред вовсе. Я ее первый раз видел.

– Место помнишь? Или, может быть, билет сохранился? Она где сидела, справа или слева? В общем, жди. Сейчас кто-то из наших подъедет, ты все расскажешь, а найти ее – плевое дело, – сказал Алексей и отключился.

От нетерпения Иван пошел на кухню и сварил еще кофе. Обычно он пил не больше одной чашки, другую позволял себе только через два-три часа, а после обеда пил только минеральную воду или сок, в крайнем случае – чай.

Через 40 минут в дверь позвонили. Охранник напрягся, преисполнился ответственности, но все-таки впустил Вадима Игнатьева. А как же он бы его не впустил все-таки начальник охраны!

Все оказалось просто. В самолете рядом с Иваном летела дочь племянника Алисы Семеновны – жены старшего из братьев Горчаковых Глеба. Стало быть, Ивану она приходилась родственницей, троюродной или даже более дальней. Фамилия ее была Корчак, а звали ее Анной Владимировной. Диковинную фамилию Корчак она получила при непродолжительном замужестве. Муж ее был утерян при разводе, кажется, в настоящее время проживал на территории суверенной Украины и в течение последних десяти лет бывшую жену своим, даже виртуальным, присутствием не обременял. Это ее Алексей вчера не застал дома, а то бы, наверное, ее обнаружили на день раньше.

Дама оказалась хорошо одетой брюнеткой с умело нанесенным макияжем. Держалась она уверенно, на вопросы отвечать без адвоката отказалась. Поэтому очные ставки (с Иваном и с Веником) решено было провести завтра с утра. Заодно и опознание.

Билет у нее, кстати, был куплен на другое место, но она сразу попросила стюардессу пересадить ее рядом с Иваном, якобы его жена попросила за ним проследить. Стюардесса из женской солидарности просьбу выполнила. Это уже Миша Некрасов в клювике принес. Завтра еще и стюардессу пригласили на опознание и допрос. По словам Миши, девушка переполошилась не на шутку и сразу стала звонить старшей стюардессе, чтобы узнать, наказуемо ее действие или нет.

И мотив есть – наследство.

Через ее сотового оператора очень быстро установили тот самый интересующий контакт, который полностью изобличал преступника. Только это все же была косвенная улика. Надо было копать дальше. Он не так прост, этот убийца, пусть и не собственными руками убивал.

Все, кажется, складывалось, и нужно не так много времени, чтобы собрать недостающие материалы. При умелом ведении допроса, а уж это следователь прокуратуры Константин Петрович Михайлов делал виртуозно, нужные сведения можно получить на раз.

Алексей понимал, что работы еще много, но дело сдвинулось с мертвой точки, и теперь все зависело только от профессионализма следователя. Подозреваемых ему принесли на блюдечке. Что ж, можно заняться часами. А для этого надо позвонить мужу нашей национальной гордости – олимпийской чемпионки. Андрей взял трубку сразу, как будто ждал этого звонка. И договорились они тоже как-то сразу. За ним даже ехать далеко не пришлось, он ждал его у метро «Фрунзенская», а дальше выехали по набережной и долго катились по каким-то промышленным окраинам, о которых Алексей не имел никакого, даже отдаленного, представления. Наконец, остановились около старой двухэтажной развалины, наверное, еще довоенной постройки. По скрипучим ступеням поднялись на второй этаж. Андрей уверенно толкнул дверь, и они очутились в маленькой прихожей.

– Африкантыч, – громко позвал Андрей.

Откуда-то из глубины квартиры ему ответил грубый мужской голос:

– Кого там черт принес?

И перед ними как-то вдруг оказался щупловатый мужичок в старых тренировочных брюках и бесформенной кофте.

– А, это ты? Чего надо?

Почему-то он не подал никому руки, хотя с Андреем был знаком.

Алексей достал удостоверение и представился.

Африкантыч недоверчиво, исподлобья посмотрел на него и заметно забеспокоился: сделал шаг назад, зачем-то сунул правую руку в карман кофты. И физиономия его из недовольной стала откровенно испуганной.

– Чего? – снова спросил он, при этом его голос дрогнул.

– Мы войдем? – полуутвердительно спросил Алексей.

– Да… не прибрано у меня, – всем тщедушным телом закрывая проход в комнату и понимая, что все равно пройдут, неуверенно пробормотал мужичонка.

В комнату прошли и брезгливо повели носом, причем сразу и Алексей, и Андрей. Грязища была, как у бомжей на лежке. Пахло протухшей едой и испорченной канализацией. При этом мужичонка благоухал каким-то хорошим парфюмом. Хотелось поскорее отсюда уйти.

– Ну, рассказывай, – приказал Алексей, усаживаясь на относительно чистый табурет, на который предварительно постелил два бланка допроса.

– Да я не виноват, – зачастил Африкантыч. – Они первые начали. И собаку их поганую я не трогал.

Алексей взглянул на Андрея. Тот с невозмутимым видом смотрел в тусклое окно. Если любого человека спросить вот так, в лоб, он сразу начнет оправдываться. А у этого субъекта, пожалуй, много чего было за душонкой. Не понравился он Алексею, нет, не понравился!

– Документы ваши позвольте, – прервал его монолог Алексей.

Документы, как ни странно, были в образцовом порядке: имелась папочка с файликами, в которых лежали, рассортированные по какому-то признаку, бумаги и корочки разного размера.

Паспорт Алексей положил перед собой.

– Так, а по существу говорить будем? – тихо спросил он.

Африкантыч насторожился и растерялся.

– О чем говорить-то? – наконец спросил он. – О часах.

– Каких еще часах? – А вот об этих.

И Алексей, как фокусник, добыл из папочки, которую предусмотрительно захватил из машины, фотографию часов, которую не далее как сегодня утром умельцы-эксперты скачали из Натальиного телефона.

Африкантыч уставился на листок.

– А, так вы насчет часов ювелира, что ли? Дык я их давно починил, а за ними никто не идет. Щас, щас, – засуетился он, перемещаясь по тесной комнатке и роясь в каком-то тряпье. – Вчера тут были, – виновато оправдывался он.