Какой кровавый день! Сейчас опять грузовик, полный трупов. Из-под брезента видны обнаженные кости ног. В прозрачном свете белой ночи все это ясно видно.

Грузовик подъехал было к травматологическому, но вышел дежурный врач, заглянул под брезент, махнул рукой. И девушка-шофер двинулась к прозекторской. Врачебной помощи там уже никому не требовалось.

Я не дописала про вчерашний дневной грузовик. Там был мальчик лет четырнадцати-пятнадцати, вернее всего – «ремесленник», растерзанный, землисто-бледный. Он полулежал в крови: обе ступни ног были размозжены и висели черно-красными лохмотьями. Когда его клали на носилки, он кричал:

– Главное – обидно! Я такой молодой, а что они со мной сделали! Лучше бы убили к черту.

Поразило меня это слово «обидно». Сначала я думала, что ослышалась. Но нет. Мальчика несли уже в здание, а оттуда все доносился вопль:

– Обидно!..

Мальчик попил из кружки, которую подала ему Ефросинья Ивановна.

Все остальные на грузовике молчали. Сняли женщин. Одна была ранена в грудь. Другая – в ноги. Колени обожжены, черны от пороха, чудовищно вздуты.

Всех вынесли, а в грузовике остались какие-то кровавые тряпки.

Инбер В. М. Почти три года. Ленинградский дневник. М., 2015. С. 240–241.

Глава восьмая. «…Можно делить людей на разные категории, только не в отношении желудка в голодное блокадное время» (август 1943 г.)

Последний месяц лета 1943 г. не принес ленинградцам облегчения в их опасной жизни в городе-фронте. Почти в половине писем ленинградцев на Большую землю, задержанных в августе 1943 г. цензурой, речь шла о непрерывных артиллерийских обстрелах, огромных разрушениях и многочисленных жертвах[877]. 1 августа 1943 г. вражеская артиллерия подвергла город варварским обстрелам 5 раз. Во время одного из них погиб от разорвавшегося снаряда старейший профессор Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта, доктор технических наук Лев Петрович Шишко, который вплоть до самой смерти выполнял важные задания по укреплению обороны города. Гибель Л. П. Шишко, выдающегося специалиста по проектированию ряда крупных металлургических заводов в довоенное время, стала невосполнимой утратой не только для коллектива института, потерявшего в период первой блокадной зимы до 50 сотрудников[878], но и всей науки нашей страны.

В августе 1943 г. Ленинград обстреливался почти ежедневно не по одному разу. Всего по городу за этот месяц было выпущено 5829 снарядов[879]. 17 августа, например, первый снаряд в этот день разорвался рано утром, в 5 час. 10 мин., последний – в 21 час 50 мин. За все это время был лишь один трехчасовой перерыв, начавшийся в 6 час. 20 мин. Все остальное время – 13 час. 40 мин. – город находился под непрерывным огнем противника. За это время снарядов разорвалось столько, что подсчитать их точно удалось не сразу. При этом 144 человека были ранены и убиты[880]. «Сегодня побывал в кинотеатре, смотрел фильм «Неуловимый Ян», – записал 19 августа 1943 г. в своем дневнике В. Н. Ге. – Во время демонстрации фильма начался обстрел района. Публика спокойно сидела в темном зале. От близких разрывов содрогались стены. Первой моей мыслью была: неужели не удастся досмотреть фильм? Думаю, что большинство зрителей разделяло мои желания. Так хотелось, чтобы администрация кинотеатра „запоздала“ с прекращением сеанса и прокрутила фильм до конца. Видимо, администрация не была заинтересована в срыве мероприятия, и демонстрация возобновилась. Такова каждодневная жизнь ленинградцев. В театрах зрители внимают мажорным звукам оперетты, а рядом рвутся снаряды и гибнут люди. Есть что-то странное в этом постоянном соседстве со смертью…»[881]

Пытаясь сократить людские потери при артобстрелах, бюро Ленинградского горкома ВКП(б) потребовало в августе 1943 г. запретить массовые собрания и совещания на предприятиях и в учреждениях, перенести с открытых перекрестков трамвайные остановки, переместить магазины и столовые с обстреливаемых сторон улиц в более безопасные места. С 25 августа 1943 г. были временно прекращены спектакли и концерты в Театре комедии, Зале камерной музыки и Саду отдыха, оказавшихся в зоне наиболее интенсивных обстрелов тяжелой артиллерии противника. Одновременно сокращалось и количество сеансов в кинотеатрах города[882].

В значительной части задержанной корреспонденции в августе 1943 г. из Ленинграда на Большую землю затрагивалась «пищевая проблема». Авторы писем жаловались на еще недостаточные нормы выдачи продуктов питания, выражали недовольство заменой одних продуктов другими, менее питательными и полезными, например заменой мяса рыбой и растительной колбасой, заменой масла сыром и яичным порошком[883]. Конечно, это были в основном те ленинградцы, которые не имели никаких льгот и были вынуждены жить в основном на одну продуктовую карточку. И таких было немало, их можно было узнать даже по выражению лица. Известная театральная деятельница Л. В. Шапорина, получившая возможность иметь дополнительную продовольственную карточку как художник мастерских Мариинского театра, сделала 2 августа в своем дневнике такую запись: «Ехала в трамвае из Мариинского театра и рассматривала лица. Женские изможденные, серьезные, очень внутренне значительные, собранные. У меня в сердце поднялась волна теплой любви ко всем этим людям»[884].

Опубликованные теперь, а ранее предназначенные только для секретаря горкома ВКП(б) П. Г. Лазутина сведения городского отдела торговли «О плановых контингентах гражданского населения Ленинграда на август 1943 г.»[885] позволяют увидеть, как изменилась система распределения продовольствия в городе-фронте за время блокады. Из 564 232 человек, получавших продовольственные карточки, в августе 1943 г. 311 630 человек должны были получить магазинные карточки, 210 тыс. человек были определены на рационное питание, 14 342 должны были получать питание по карточкам 2-й нормы НКО, 2100 человек были поставлены на усиленное и диетическое питание взрослых и детей, продовольственные карточки получили также 5750 учащихся ремесленных училищ и школ ФЗО. На котловое довольствие № 1 планировалось зачислить 20 410 человек, в том числе милицию и портовый дивизион – 6750 человек, дорожную милицию – 540 человек, городские пожарные команды – 8500 человек, комсомольский полк – 120 человек, всевобуч – 1240 человек, НКВД – 3 тыс. человек, прокуратуру и трибунал – 260 человек[886]. Так называемый бескарточный контингент насчитывал 48 770 человек и включал в себя инвалидов Отечественной войны – 850 человек, детей-инвалидов – 225 человек, больницы – 16 300 человек, школьные детдома – 1250 человек, дошкольные детдома – 760 человек, Дом ребенка – 160 человек, военпредов управления строительства Ленинградского фронта – 40 человек, управления военно-восстановительного строительства – 10 500 человек, рабочих и ИТР погрузочной конторы Ленгорисполкома – 1500 человек, рабочих по погрузке угля на Ладожском озере – 1050, рабочих по заготовке леса в восточных районах Ленинградской области – 9500 человек, дома заключения – 2500 человек, исправительно-трудовые колонии – 4135 человек[887].

Наиболее важные сведения этого секретного документа содержались в его третьем разделе «Разница в нормах и дополнительные виды питания». Даже пережившие блокаду ленинградцы были бы весьма удивлены, узнав, сколько «дополнительных видов питания» существовало в блокадной